Голубые столбы Тиэлии

— Нет! — вдруг вскочил изобретатель. — Пока я не могу покинуть Изгею. Это будет катастрофой не только для меня, но и для всех тиэлян.

— Почему?

Губор снова повесил голову и неразборчиво забормотал:

— Потом... Потом...

Тогда Кос, скрепя сердце, приказал всем оставить старичка в покое. А Евдокию Петровну попросил накормить изобретателя и Саню полноценным обедом.

— Так-то оно лучше, — одобрила решение командира баба Дуня. — А то придумал — заморите червячка... От такою гостеприимства язык поневоле узлом завяжется. Пойдем, Гу-бий, — ласково обратилась она к муранину, — я тебя да внучка попотчую на славу моими припасами.

— Да я вроде... — начал было отнекиваться изобретатель, не подозревая, что от старшей Семиной отвертеться практически невозможно.

, Саня, памятуя приглашение бабушки, тоже хотел увязаться за старичками, зная, что ему обязательно обломится какая-нибудь вкуснятинка. Но Евдокия Петровна глазами дала ему понять: этого, мол, делать не следует, пообедай где-нибудь наособицу. "Обрабатывать Губора будет, — догадался мальчик. — На это бабуня — мастак...”

И бабуня-мастак раскрутилась перед муранином вовсю. Она уставила перед ним стол разными земными деликатесами, которые ей уже доставили роботы с прежнего места стоянки. Изобретатель не мог устоять перед яствами и манерами обаятельной старушки. Он налегал на соленья-варенья. А Евдокия Петровна тем временем обхаживала его.

— Мы, милок, с тобой уж жистъ свою почти что прожили, — говорила она. — И при остане дней брать грех на душу не след. Ты уж покайся, если что не так сотворил. Ведь праведников среди нас почти что не бывает.

— Не так уж много я и натворил, — вздыхал Губор, заглатывая очередной маринованный грибок. — Разве что запугал вас дураками-роботами...

— Тем более откройся, — советовала баба Дуня и ябедничала изобретателю шепотом: — Энтст Кос, знаешь, такой приставучий и прынцыпиальный. Раз поставил иа своем, то уж обязательно добьется чего хочет.

— Да не моя это тайна, — упирался Губор, еще глубже погружая ложку в вишневое варенье.

— А коли не твой схорон, то рассуди так: будет польза от твоего признания или нет? Коли тайна людям в дело пойдет, то правду нужно вынести на свет божий. Если во вред, то непременно молчи.

— Пожалуй, на пользу, — оживился изобретатель. — Это ты, Дуня, правильно сказала. — Как это я, старый ду... — тут Губор поперхнулся. Признаться перед женщиной в своей дурости ему не хотелось, а хвастать мудростью тоже было неловко. И в итоге у него вышло: — Как это я, старый дудред, сам не догадался?!

Но на Евдокию Петровну новое слово не произвело никакого впечатления. Она за время путешествия по космическим просторам увидела и услышала столько всяких новинок, что ее уже ничего не огорашивало. Баба Дуня решила, что ’’дудред” — муранское название ученого.

А у Губора под ее натиском уже созрело решение. ’’Какой смысл покрывать мне этого подонка? — подумал изобретатель. — В компании хороших людей я быстрее соображу, как обезвредить его и спасти планеты от опасности...”

С этими мыслями он пришел к Косу и сказал:

— Собирай экипаж. Я расскажу всё, о чем молчал ранее. Всё! До последнего слова...

И снова зашумела в кают-компании взволнованная публика. Все ждали исповеди Губора. И он, откашлявшись, негромко начал свое повествование.

— Завязалась эта история давно. Тогда светило Ари именовалось Пентом. Я был полон сил и начинен идеями, как арбуз семечками. Меня, так же как и сейчас тиэлян, интересовала культура прекрасной Земли. И, пожалуй, не столько история планеты, сколько сам человек. Да и какого ученого не заинтересует мыслящее существо, постоянно стремящееся убить себе подобного? Я решил изучить человека до тонкостей, найти дефекты в его сознании и исправить их. Я полагал, что справлюсь с этой задачей, и человечество, избавленное от пороков, поставит мне памятник на своей зеленой планете. Завладев одним из мощнейших космических кораблей, ученый Губор отправился на Землю. Там он, то бишь я, выкрал первого же попавшегося человечишку и приволок его для исследований на Муранию. Я был мудр, а он хитер и коварен. Я не смог вколотить в его башку понятия доброты, зато он вложил в головы некоторых наших ученых идеи их сверхгениальности, сверхмощности и прочих сверх... Его оружием были лесть и интриги. Оказывается, зернышки тщеславия жили в иных муранских серддах. И, благодаря подлому человеку, они проросли. Муране научились быть завоевателями. А человечек, постоянно подогревавший все подлые устремления, сделался правителем нашей некогда замечательной планеты...

— Великий Роб?! — ахнули все.