Голубыми дорогами мира

– Как свел? Ты что, у него и дома сегодня была, и что у вас было?

– Я не была у него дома. Но если захочет Аллах, то у нас будет все.

Мама открыла рот.

– Да как ты смеешь мне говорить такое?

– Ты сама меня воспитала в честности. Я не умею врать и не хочу.

– Но, чтобы неверный был с моей дочерью?! Не бывать этому!

– Мама, Аллах един, так учил нас Пророк. А разные религии – разные пути к единому Аллаху. Нет разного Бога для всех: татар, башкир, немцев, русских. Все мы его дети.

– Я обо всем расскажу отцу.

– Я ничего и ни от кого не собираюсь скрывать. Вы с папой так меня учили. Я считаю, что правильно учили.

На этом они и закончили свой разговор.

Немного погодя пришел домой Марс. Мать тут же нажаловалась ему и рассказала о своем разговоре с Галимой.

– Мама, – сказал Марс, – не делай из мухи слона. Ты не права в своих словах о вере и национальности. Это глупость. Я поговорю с Галимой и, если нужно будет, поговорю с этим парнем. Превратить Галиму в случайную утеху я никому не дам, а если у них серьезно, то я поддержу их, а не тебя.

– О, Аллах, вырастила их, все отдала им, а они на меня плюют и мое мнение для них ничего не значит. И зачем я дожила до такого?

– Мама, успокойся. Мы любили всегда тебя и сейчас любим, но стали взрослыми и позволь нам самим решать наши взрослые проблемы. Иначе мы на всю жизнь останемся детьми.

Мать в слезах ушла в свою комнату. Марс пошел к Галиме.

– Ну, рассказывай, что там у тебя, а то мама совсем испереживалась.

Галима помолчала. Потом сказала Марсу, что сама пока ничего не знает и пусть все дадут ей время разобраться. Как только разберется, все сама разложит по полочкам и все расскажет им, близким.

– И много времени тебе нужно?

– Я не знаю. Я пока ничего не знаю.

– Хорошо. Помни, что я тебе ничего плохого не желаю. И если у тебя серьезно, то я на твоей стороне. А эти высказывания о том, что он русский, что не мусульманин, я не принимаю. Это все чепуха на постном масле. Русские с татарами живут вместе и рядом так долго, что давно стали не просто родичами, а почти одним народом. Есть идиоты, которые хотят нас поссорить, да только не удастся это им.

– Спасибо, Марс. Ты у меня настоящий друг.

– И брат тоже.

– И брат, – засмеялась Галима.

Марс ушел к себе и сел за компьютер.

И началась у Галимы совсем другая жизнь. Все заполнено было им, Иваном Петровичем, Ванечкой, как она звала его про себя. Каждый ее поступок, каждая ее мысль была связана с ним, и она все время соотносила: а как он посмотрел бы на то, что я подумала, сделала? Иван Петрович вошел в ее жизнь мощно, охватил все ее стороны, она как то даже не представляла, что его раньше в ее жизни не было. Удивительно, она даже во сне чувствовала его. Иван Петрович чувствовал примерно то же самое. Правда, он был старше и был мужчиной. А у мужчин все проходит грубее, такими их создала природа. Встречаясь с Галимой в институте, он сразу же уводил ее куда-нибудь в укромное место, где не было никого. Они не обнимались, не целовались, они просто сидели и чувствовали друг друга, как бы сканируя мысли и чувства друг друга, они так умели. Они познавали так друг друга и это познавание приносило им огромное удовольствие, больше, чем объятия и поцелуи. Они вживались друг в друга, понимали друг друга без всяких слов. На лекциях Ивана Петровича Галима сидела тихо, слушала и почти ничего не понимала, что он говорит. У него иногда от ее присутствия происходили сбои в том, что он говорил. Окружающие заметили их отношения. Кое кто из женщин-преподавателей косо смотрел на них, кое кто ехидно и пошло улыбался, но были и такие, кто радовался за них. Как-то декан Фарида Иметовна пригласила Ивана Петровича к себе в кабинет. Налила чаю, поставила блюдце с татарскими сладостями, призадумалась.

– Что у вас с Галимой, Иван Петрович?

Иван Петрович не нашелся сразу, что ответить. Посидел молча, потом заговорил.

– Ничего и все.

Фарида Иметовна удивленно вздернула брови.

– Я вас не понимаю.

– Поправлюсь. У нас с ней все. Так мне кажется.

– Трудно с вами говорить, вы объясняетесь загадками.

– Никаких загадок. Дайте время нам до конца все понять и разобраться.

– Вы должны понимать, что она совсем ребенок, ей нет даже девятнадцати.

Иван Петрович не понимал, как и Галима, причем здесь возраст или еще что-либо другое.

– Люди в институте уже говорят о вас, иногда не совсем хорошее. Но я в нехорошее не верю. Галиму я не знаю, а вас знаю давно и не верю, что вы способны на плохое.

– Спасибо. Я всегда верил в вашу доброту.

– Кстати, что там с вашей работой по истории тюркских народов? Я давала ваши отрывки для ознакомления Накипову, он в восторге. Говорит, что такие вещи тянут на докторскую и еще сказал, что с удовольствием будет вашим протеже, если вы захотите. Он поражен вашими новыми и необычными взглядами на вопросы, которые вы освещаете в своей работе.

– Как только мы с Галимой во всем разберемся, я закончу эту работу в кратчайшие сроки. И с удовольствием буду иметь референтом Накипова. Кто же от этого откажется?