Голые деньги. Откровенная книга о финансовой системе

Примерно девять месяцев спустя, в воскресенье, 16 марта, я, как сейчас помню, наткнулся в интернете на шокирующую новость: JPMorgan Chase предлагает выкупить Bear Stearns по цене два доллара за акцию. Меньше чем за год до этого акции Bear Stearns торговались по 169 долларов. Два доллара были невообразимо низкой ценой для одной из самых маститых компаний на Уолл-стрит. К слову сказать, несколько лет назад мой отец ушел из Bear Stearns на пенсию, проведя там всю вторую половину карьеры. Я часто навещал отца на его сумасшедшем рабочем месте на торговой бирже, где все называли его Уилз (Колеса). В общем, суть в том, что в его пенсионном портфеле была приличная доля акций Bear Stearns.

Узнав новость о Bear Stearns (на самом деле о крахе компании), я тут же позвонил родителям во Флориду. Не помню сейчас, кто взял трубку. Смутно припоминаю, что моя жена с детьми уже уехали куда-то на весенние каникулы. Как бы там ни было, я сказал нечто вроде: «Передайте папе, что JPMorgan покупает Bear Stearns по два доллара за акцию». Цена была нереально низкой, и мои родители решили, что я пошутил. У меня была привычка звонить им и нести разную чепуху (вроде «я тут перепутал рейс, и теперь нахожусь в Албании»). Примечательно, что они часто попадались на мою удочку, по крайней мере какое-то время. И в тот воскресный вечер они были уверены, что я пошутил. Не тут-то было. JPMorgan Chase в конечном счете поднял цену сделки до десяти долларов за акцию, но это было слабым утешением. Одна из ведущих компаний на Уолл-стрит оказалась практически стертой с лица земли из-за использования малопонятных финансовых продуктов, связанных с недвижимостью[337].

Крах Bear Stearns какое-то время воспринимался как единичное событие, хотя в действительности это была первая крупная рябь на спокойной поверхности экономики, которая со временем переросла в финансовый кризис 2008 года[338]. Через полгода, 15 сентября 2008-го, Lehman Brothers объявил о банкротстве. К тому времени рябь уже превратилась в мощную приливную волну. Разразившийся кризис уничтожил мириады рабочих мест, выбросил множество американцев из их домов и распространил подобные беды по всему миру. Безработица на пике достигла 10 %. В период между 2008 и 2012 годами права выкупа лишились почти 12 миллионов объектов недвижимости. Экономика сократилась более чем на 4 % в реальном выражении, после чего достигла дна. И все же, как мы говорили в конце предыдущей главы, могло быть гораздо хуже. Мы на всех парах мчались к полной и окончательной финансовой катастрофе, но нам удалось увести экономику от тотального взрыва. Для сравнения скажу, что во время Великой депрессии уровень безработицы вырос более чем на 25 %, и экономика сократилась примерно на столько же.

В этой главе я утверждаю, что Великая депрессия и финансовый кризис 2008 года во многих отношениях поразительно похожи. Оба коренились в надувании экономических пузырей: пузыря активов в 1929 году и недвижимости — в 2008-м. Оба усугублялись природной уязвимостью финансовой системы, в частности массовыми изъятиями вкладов из банков (в широком смысле этого понятия) во время паники. Оба подпитывали сами себя, поскольку люди, которые теряли сбережения, дома и бизнес, сокращали расходы, что вело к дальнейшим потерям сбережений, домов и бизнеса. Тем не менее одно существенное различие между ними все же есть. Во время Великой депрессии Федеральная резервная система — институт, специально созданный для предотвращения кризисов и сглаживания колебаний в экономике, — не справилась со своей миссией. Как говорит историк экономики Массачусетского технологического института Питер Темин, врачи убили пациента. Люди, принимавшие политические решения, отреагировали на события 1929-го — начала 1930-х годов способами, которые сегодня, с высоты времени, кажутся совершенно контрпродуктивными.

В 2008 году пациента удалось спасти. И сделали мы это в первую очередь благодаря извлеченным из ошибок 1930-х урокам. Да, без боли и страданий не обошлось. Человеческая глупость и жадность опять показали себя во всей красе. И люди, принимавшие решения, допускали ошибки, которые, возможно, станут очевидными только спустя годы. Изменения в сфере регулирования, введенные в ответ на финансовый кризис, судя по всему, предотвратили следующий крупный кризис, а может, и нет. Однако ничто из этого не должно заслонять главное: мы не были обречены повторять печальную историю прошлого, в значительной степени потому, что усвоили весьма ценный урок.