Голые деньги. Откровенная книга о финансовой системе

Следует отметить, что ситуация постепенно улучшается. Вообще-то в финансовом кризисе трудно найти что-то хорошее, но сокращение дисбаланса между Китаем и США — именно такая вещь. В послекризисные годы американская экономика медленно, но верно набирала силу, а китайская, напротив, столкнулась с рядом проблем (в сравнении с прошлыми достижениями). В то время как ФРС начала поговаривать о повышении процентных ставок, Народный банк Китая вводил новые стимулы. Юань больше не выглядит недооцененным. Китай отказался от формальной привязки к доллару в 2005 году, и с тех пор юань укрепился по отношению к нему на треть (и еще больше по отношению к другим валютам, учитывая недавнее усиление доллара)[525]. Тем не менее одной из реакций на обвал фондового рынка Китая летом 2015 года стало резкое, сразу на 2 %, снижение курса юаня по отношению к доллару: не огромное, конечно, но достаточно большое, чтобы существенно остудить накал старых дебатов.

В 2015 году МВФ объявил, что юань оценен справедливо, хоть и надавал китайцам кучу рекомендаций по политическим вопросам. Так, первый заместитель директора-распорядителя МВФ Дэвид Липтон призвал Китай заняться проблемой экономических дисбалансов, содействовать потреблению, как источнику будущего экономического роста страны, и перейти к более гибкому обменному курсу[526]. Казначейство США отреагировало на это очередным заявлением о «сильной недооцененности» юаня, но использовать бранное слово «манипуляции» поостереглось[527]. Липтон сказал, что в целях получения надежного инструмента для управления своей огромной растущей экономикой Китаю необходимо в ближайшие два-три года решительно нацелиться на переход к плавающим обменным курсам.

Сам факт, что отношения США и Китая улучшились, еще не означает, что денежные проблемы Америки позади. Проще говоря, нам нужно больше экономить и меньше потреблять. Китай должен делать все наоборот. В краткосрочной перспективе эти изменения будут трудными по обе стороны Тихого океана, в долгосрочной — обе страны от них, безусловно, выиграют. Бывшие секретари Казначейства США Хэнк Полсон и Роберт Рубин, республиканец и демократ соответственно, написали в 2015 году статью, в которой призывали оба государства «действовать с учетом взаимной экономической критики»[528]. Иными словами, по их мнению, обе страны выписывают друг другу совершенно правильные рецепты. США необходимо привести в порядок финансовую систему — и не только потому, что китайское правительство сильно обеспокоено затратами на программу Obamacare. Учитывая предполагаемые расходы на причитающиеся по праву выплаты (в рамках программ социального и медицинского страхования для стареющего населения), большой и неуклонно растущий долг Америки очевидно непосилен и разрушителен, к тому же несправедлив по отношению к будущему поколению американцев и потенциально носит дестабилизирующий характер (в случае, если инвесторы засомневаются в кредитоспособности США).

Китаю же необходимо перебалансировать экономику, отказавшись от сильной зависимости от экспорта в пользу увеличения производства для внутреннего рынка. Китайские чиновники в перспективе видят юань как мировую резервную валюту, частично или полностью вытеснившую в этом качестве доллар. Это неотъемлемая часть пылкой риторики вокруг идеи «деамериканизации мира». А чтобы сделать юань привлекательнее, китайская кредитно-денежная политика — и экономика в целом — должна быть более прозрачной, более открытой для международных потоков капитала и в меньшей степени подверженной манипуляциям правительства. Как ни парадоксально, все это хорошо и для экономических отношений с Америкой, и для глобальной финансовой системы в целом.

Обе страны выигрывают от активной торговли через Тихий океан. Одним из убедительных аргументов в пользу разрешения американо-китайского спора по поводу стоимости юаня — кроме чисто экономических соображений — является то, что недружелюбные отношения, обусловленные манипуляциями с валютой, могут побудить Конгресс США принять соответствующие протекционистские законы. В то же время всем развитым экономикам мира следует проанализировать, выполняет ли нынешняя глобальная финансовая архитектура — или после прекращения действия Бреттон-Вудского соглашения, скорее, отсутствие оной — задачу управления потоками капитала XXI века способом, не ведущим к опасным дисбалансам. И США и Китай, будучи двумя доминирующими экономическими державами обозримого будущего, должны стать «якорями» этой системы. Тим Гейтнер во время своего пребывания на посту секретаря Казначейства заявил, что управление системой обменных курсов, не ставящее интересы одной страны над интересами другой, является «центральной экзистенциальной проблемой международного сотрудничества»[529].