Голые люди

Наверное, градусов двадцать, не более. Ветер был северным, очевидно, несколько более прохладным, чем в Танги. Ночью, подумал я, здесь бывает совсем прохладно. Надо обладать большим генетическим опытом и привычкой к лишениям, чтобы проводить жизнь в раздетом состоянии в этих местах.

Шум лопастей вертолета стих, наступила тишина. Я подумал, что наша активность - полеты, походы и так далее - должны неизбежно привлечь внимание дикарей и они в любой момент могут сняться со своей стоянки и затаиться в лабиринте горных долин.

Лейтенант Мутаран, командовавший отрядом в отсутствие Тильви Кумтатона, оказался совсем юным офицером, только что из училища. Он подбежал к вертолету и вытянулся, докладывая Тильви Кумтатону. В то же время он не сводил с нас взгляда. Наверное, он впервые в жизни видел такое собрание солидных ученых. Три солдата стояли в отдалении, и, когда мы выгрузились, они принялись таскать ящики и мешки, привезенные нами. Директор Матур остался возле вертолета, чтобы следить за выгрузкой.

Лейтенант провел нас в палатку, которая стояла над высоким обрывом к реке Пруи, в тени высоких сосен. Их иглы усеивали землю густым слоем, и я непроизвольно оглянулся в поисках грибов - я заядлый грибник, и иногда мне снится, как я выхожу в подмосковный лес и вижу колонии боровиков или красные шляпки подосиновиков. Здесь же грибы совершенно незнакомые, и никто их не собирает. Трудно было поверить, что мы находимся в нескольких тысячах километров от дома, в отрогах Гималаев, неподалеку от экватора. Уж очень свежим был воздух и уж очень по-родному шумели сосны.

В большой палатке был накрыт длинный стол - солдаты приготовили для нас чай со сгущенным молоком и с бисквитами, и мы искренне отдали должное их гостеприимству.

Лейтенант любезно объяснил нам, что от палатки до пещеры немногим более двух миль (три километра), так как ближе располагаться к первобытным людям они не решились из опасения, что последние могут испугаться. Лейтенант говорил, поглядывая на своего командира, как отличник, хорошо затвердивший домашнее задание.

Профессор Никольсон, хотя и был старшим среди нас, настаивал на том, чтобы немедленно отправиться к пещерам. Мне было удивительно наблюдать за этим сухим и весьма немолодым джентльменом. Полевая обстановка его буквально преобразила. Я только сейчас пригляделся к его одежде. В Танги он успел переодеться и теперь выступал в шортах и армейской рубахе защитного цвета, а на ногах его были альпийские ботинки и светлые гетры. Профессор на боевой тропе!

Однако Тильви Кумтатон воспротивился немедленному выходу в горы.

Время подходило к полудню, и, по наблюдениям военных, в это время мужчины еще находятся на охоте, а женщины занимаются собирательством. Лишь в три часа пополудни они возвращаются в пещеру. Тогда мы сможем поглядеть на первобытных людей вблизи.

Мы вышли через час. К счастью, было нежарко и сухо. Тем не менее путь оказался не таким уж и легким. Грешным делом я даже внутренне укорял Тильви и его сотрудников в том, что они не подбросили нас поближе к стоянке первобытных людей на вертолете, хотя понимал, что такой перелет нарушил бы скрытность нашего приближения. Разумеется, никаких тропинок не было, и приходилось перебираться через корни, обходить заросли кустарников, карабкаться по каменным осыпям, остерегаясь змей или случайного хищника. И главное, выслушивать стенания директора Матура, который зачем-то увязался с нами и теперь стенал, полагая, что живыми нам до пещеры не добраться. Я даже счел необходимым сделать замечание Матуру, суть которого сводилась к тому, что мое телосложение так же, как и его, не приспособлено для хождения по горам, тем не менее я не жалуюсь, ибо сам выбрал себе такую долю.

Обливаясь потом и задыхаясь, я старался не отставать от остальных и держался несколько в стороне от Аниты Крашевской, которая подобно горной серне, легко преодолевала все препятствия, словно гуляла по дорожке парка. Мне не хотелось, чтобы мой потный, раскрасневшийся и взлохмаченный образ запечатлелся в ее сознании.

Наш подход завершился неожиданно, в тот момент, когда я понял, что сейчас упаду и больше не встану.

Шедший впереди солдат поднял руку, сделав нам знак остановиться, и выглянул вперед, раздвинув кущу бамбука. Через минуту он показался вновь, и мы вслед за ним вышли на невысокий обрыв. По другую сторону ущелья ниже нас находился вход в пещеру, которая была видна как на ладони.

До пещеры было примерно двести метров, и, так как мы все были снабжены биноклями, Анита Крашевская и Тильви Кумтатон принесли с собой кинокамеры, а солдаты, шедшие сзади, циновки для того, чтобы нам не сидеть на земле, то условия для наблюдения были прекрасными.

Мы расселись вдоль края обрыва, стараясь не шевелиться, чтобы колебание стеблей бамбука не выдало нашего присутствия. Комаров не было. Солнце стояло над самыми головами, но не жгло. Пели птицы.

Было очень приятно.