Голые мозги, кафельный прилавок

Что-то должно управлять сбоями, ритмикой – не самим же им еще и прыгать. Перескоки смыслов тоже являются смыслами; смысл в изменении смысла, но расписывать в лицах необязательно. Потому что, как люди, тексты, в общем, не очень-то. Эгоцентричны, отчего ограниченны – заняты только тем, что имеет к ним отношение, что им интересно. Пришел человек, а на самом-то деле он – рассказ «Бочонок амонтильядо». Впрочем, иногда это любопытно, чего ж ему тогда не быть эгоцентричным. Но про свой текст сразу никогда не знаешь, что он там за человек.

Тогда, чтобы возникали разрывы, внутри текста должно быть что-то, что их производит. Машинка или вирус, но из какой субстанции-то, с чем это работает? Там же ни слов, ни звука, ни картинки, только давления какие-то. Сдавливания, передавливания, почти тактильность; почти как телесные взаимодействия. Постепенно они входят в какой-то баланс, в некую динамическую стабильность. Вирус воздействует, они переминаются, стабилизируясь. Кто этот процесс запускает и на каких основаниях? Собственно, второе неважно. Уж если есть кому запустить, то какие-то основания у него непременно имеются. Разумеется, это не автор – тогда затеются какие-то трактаты (примерно как сейчас здесь). Так что надо вставить что-то внутрь – что-то отдельное, можно и одноразовое.

Слабо-желтые небольшие мозги на белом прохладном прилавке, восковые блики на кафеле, на него сбоку откуда-то легли еще и сизые, почти сиреневые тени; не то чтобы красота, но определенная поддержка со стороны мироздания; оно всегда так дрыгается, и приятно заметить очередной эпизод. Да, там присутствовал еще какой-то элемент, не связанный с бытовой естественностью картинки: мозги, шкуры, мослы, просто сложилось такое перечисление. Июль, город Х, + 35, В со своей ноосферой из окна гимназии № 1, зеленая колонка на повороте улицы по внутреннему радиусу. Сцепились вместе – вот и все, но почему? Вот и вставим туда внутрь – декларативно – какого-нибудь небольшого демиурга. Сначала обходилось без него, отчего шли равномерные бессмысленные перечисления, а теперь его туда вставим. Выше был выявлен аццкий сотона, который все склеивает, но сотона же всякий раз противостоит именно несклеенности. Значит, должен быть невидимый демиург, который делает ее. Демиург не тотальный, а небольшой, отдельный в каждом случае. Скажем, один текст – один демиург, ну а потом можно дойти и до каждого абзаца.

С аццким сотоной действовать надо ровно так: действия – сбои между действиями – в сбое и паузе появится смысл, который он не сможет употребить, закатывая в ноосферу. Невидимый, как бы пустой шарик пустоты, пусть – для наглядности – как елочная игрушка (тонкостеклянная, мелкая) вживляется в текст, как в человека (это отсылка к теме «Шестикрылый серафим и Кремастер-3 Мэтью Барни». Если гуглить, то серафима в поиск включать не надо, только Matthew Barney и Cremaster; или Neo Rauch, работы середины нулевых, например выставка para). Внутрь вживляется пустота, производящая пустые смыслы, которые производят (→) реальные смыслы при перескоке с одного пустого на другой.

Внутрь текста, как человека, вставляется недостаточность, она же невидимый демиург, которому в этой недостаточности чего-то надо, раз уж он ею порожден. То есть тушка белая, гладкая разрезается, кровища во все стороны или же ее немного, а внутри, надо полагать, все заполнено плотно, но втиснуть возможно, там же мягкое; считаем, что можно запихнуть. Сейчас текст (вот сейчас) режется – надрез и дырка примерно в абзаце с мозгами на прилавке, коль скоро эта точка и предъявила проблему.

В текст, как в человека, врезается дополнительное. Не как шунт, а для расширения функционирования; почти как дополнительный орган (восприятия или действия). Внутрь вшивается невидимый конкретно демиург, он теперь тут внутри и примется как-то себя вести, тыкая текст изнутри, возможно, со звуками «хоп-хоп», «блямс-блямс», «тыц-тыц». Не какой-то великий Демиург-демиург, просто такое слово. Находится внутри, невидимый, осуществляет переминания, сбои, паузы, смену фактур, ритма и смыслов, производя тыц-тыц, блямс-блямс, хоп-хоп. Извлеченный во время функционирования, он может оказаться мелкой землеройкой или летучей мышью, черной-треугольной, с крыльями небольшого размера, быстрыми кругами, почти видимыми окружностями по комнате – куда сдуру залетела. Потому что его функция – находиться внутри, а не быть вытащенным наружу. Он и правда внутри, неизвестно, что такое, но фурычит; там происходят переминания и иногда блямс-блямс, хоп-хоп, тыц-тыц. Да, демиург локальной истории, но тем не менее из класса демиургов, торжественных и невидимых. Может, например, произвести bUm shashabum bA – раз десять подряд, а потом nU-dA – двадцать раз, это уже когда драйв придет. Или демиурга этими звуками можно вызвать – легко проверить, произведя звуки самостоятельно.