Голые

Я понимала, что события моей личной жизни развиваются слишком быстро, но мне было так легко видеть Алекса, быть с ним, что замедлять этот процесс совершенно не хотелось. Мы не жили вместе как пара, но двери между нашими квартирами все чаще оставались открытыми, мы то и дело сновали туда-обратно. Не говоря уже о том, что наше приятное соседство убедило меня в том, как легко будет превратить бывшую пожарную часть в жилище. Я забросила эту идею незадолго до того, как осознала: у меня нет наличных на ремонт, но добыть деньги можно, сдавая внаем нижний этаж.

Я не находила ни одной причины, по которой не могла быть с Алексом. Он был веселым. Милым. А еще замечательно готовил, отлично выбирал фильмы, убийственно играл в «Монополию». И всякий раз, стоило мне подумать о том, чтобы немного отдалиться, как Алекс делал очередную вещь, чтобы приблизить меня к себе.

– Если честно, я никогда не шинковала морковь. – Зажав нож в руке, я резала морковь на разделочной доске, молясь про себя, чтобы не нашинковать, часом, и собственные большие пальцы. – Обычно я просто рубила ее на куски.

Полоски моркови должны быть тонкими, чтобы они правильно приготовились за указанное в рецепте время. – Алекс аккуратно встал позади меня, положив руки мне на бедра, потом легонько отбросил мои волосы с шеи, чтобы поцеловать ее.

Мои соски напряглись от этого простого прикосновения, и я откинулась назад, прижавшись к нему. Так мы и стояли, щекой к щеке, его ладони гладили меня по животу. Мы немного покачались в такт музыке, лившейся из динамика его айпода. Вот уже третий вечер подряд Алекс готовил для меня ужин – и я нисколько не сомневалась в том, что третий раз подряд мы завершим вечер, прозанимавшись любовью несколько часов и погрузившись, уже без сил, в блаженный сон. Правда, на моей постели. Никаких больше диванчиков.

– Где ты научился делать все это? – Я сделала жест рукой, указав кончиком ножа на безобразие, в которое сама же и превратила морковь.

Ладони Алекса заскользили по моему телу, дразня и лаская. Потом мы стали шинковать морковь вместе, нарезая идеально тонкие кусочки.

– Мне пришлось выбирать: учиться готовить или умирать с голоду.

Я перестала резать и повернулась в объятиях Алекса, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.

– Большинство парней довольствуется пиццей или сэндвичами.

Алекс состроил гримасу:

– Да уж… Большинство парней привыкло жить как свиньи и одеваться как неряхи. Кроме того, умение приготовить деликатесы для кого-то увеличивает мои шансы на секс по меньшей мере в три раза.

От меня не ускользнуло, что он сказал «для кого-то», а не «для женщины». Совет Сары откровенно поговорить с Алексом так и звучал в моей голове, но я отогнала эту мысль. Я отогнала и его самого, чтобы схватить камеру с обеденного стола. Мне наверняка не суждено было стать искусной поварихой, зато я умела делать отменные фотографии.

– О нет! – рассмеялся Алекс и, когда я навела камеру для первого снимка, закрыл лицо рукой. – А я-то думал, ты собиралась стать помощником шеф-повара!

– Здесь слишком много поваров.

Объектив. Фокус. Щелчок.

Я поймала удачный момент: Алекс смотрит вниз, усмехаясь уголками губ, его глаза приоткрыты. Он покачал головой и повернулся к разделочной доске, чтобы превратить морковь в нечто восхитительное. Я же пыталась употребить все свои усилия на то, чтобы запечатлеть его за работой.

Алекс взял горстку моркови и бросил ее на сковороду, на которой уже шипели оливковое масло и чеснок. Мой домашний шеф-повар ловко перемешал морковь деревянной ложкой. Аромат стоял невероятный, у меня потекли слюнки и призывно заурчал желудок.

– С твоей едой я наберу лишних сто фунтов. – Подтянув стул, я забралась на него, чтобы сделать снимок сверху. Вокруг Алекса кружился пар, свет от лампочек, встроенных в вытяжку плиты, отбрасывал причудливые тени на его лицо и руки.

– Значит, мне придется помочь тебе их сбросить.

– Угу. – Я спрыгнула со стула и, держа камеру в отдалении от брызжущего во все стороны масла, наклонилась, чтобы поцеловать героя своей фотосъемки. – И как ты будешь это делать?

Он засмеялся и убавил огонь под сковородкой. Потом оттеснил меня назад, мимо кухонных шкафов и обеденной зоны к круглому плетеному креслу, которое я подвесила к потолочной балке с помощью огромной тяжелой цепи.

Я опустилась на кресло, и оно скрипнуло. Тонкая подушка сдвинулась, когда я откинулась на изогнутую спинку. Наблюдая за Алексом. Смеясь. Одной рукой я ухватилась за кресло, другой твердо сжала свою камеру.

– Что ты затеял?

Он усмехнулся и подтянул поближе кресло-мешок, большая часть внутренностей которого давно свалялась настолько, что поверхность из выпуклой превратилась в плоскую. Когда Алекс опустился на колени, устроившись на этом кресле, мое сердце замерло. Я точно знала, что он собирается делать.