Голый конунг

Хотя, согласно норманнистам XX – начала XXI в., шведов на Руси – знати, дружинников, купцов, ремесленников, крестьян, женщин и даже детей – было, как тут не вспомнить сказочное, «видимо-невидимо» (да еще не раз помноженное на «пруд пруди»). Так, например, в 1908 г. Ф.Ф. Вестберг говорил, что шведы образуют «организованную по-военному, занимающуюся грабежом и торговлею, разбойничью колонию в числе 100000 в северно-славянской земле». В том же году А.А. Шахматов вел речь о появлении среди приднепровских славян «полчищ скандинавов», называемых «русью», которые садятся в укрепленных местах и начинают покорять славянские племена, но при этом недружелюбно встречая других выходцев из Скандинавии. В связи с чем последние, именуемые уже «варягами», «занимают озерную область», покоряют финнов и ильменских словен, захватывают верховья Волги и «проникают в Среднюю Россию». В 1912 г. англичанин А. Бьюри уверял, что шведы в количестве 100000 человек, перейдя (!) Балтийское море, основали Новгород, захватили всю торговлю Восточной Европы с Багдадом, Итилем и Константинополем и подчинили себе восточных славян[269].

В 1914 г. шведский археолог Т.Ю. Арне, трактуя археологический материал в пользу своих древних сородичей, создал теорию норманнской колонизации Руси, утверждая, повторив все это в 1917 г., что в Х в. в ней повсюду, в позднейших губерниях Петербургской, Новгородской, Владимирской, Ярославской, Смоленской, Черниговской, Киевской, т. е. почти на всей огромной территории Восточной Европы, «расцвели шведские колонии». Но надлежит сказать, что Арне помогли рассадить по Руси эти шведские колонии и довести их до цветущего состояния русские археологи, например В.И. Сизов, А.А. Спицын, задолго до него, в 1899, 1902, 1905 г., относившие, под влиянием западноевропейских изысканий, русские древности к скандинавским (так, Спицын «связывал самое появление курганного обряда, в том числе сопок и больших «дружинных» курганов, со скандинавским влиянием» и полагал, что «курганный обряд стал «государственным» после водворения на Руси норманнов как правящего класса» и был привнесен с севера)[270].

Теория Арне являет собой, что вообще характерно для норманнизма и всех его идей, чистейший вымысел. Как отметил в 1962 г. крупнейший английский археолог П. Сойер, что «не может быть, чтобы шведы когда-либо играли на Руси важную роль в качестве поселенцев» и что «нет никаких археологических свидетельств, способных оправдать предположение о наличии там обширных по территории колоний с плотным населением». Таких свидетельств, разумеется, не было и в 1914 г., но что нисколько не помешало теории Арне получить, констатировала в 1955 г. эмигрантка Н.Н. Ильина, «большой успех в Западной Европе по причинам, имеющим мало отношения к исканию истины»[271]. Оказала она огромное влияние и на отечественную науку, давно смотрящую на историю Руси, чтобы не прослыть перед Западной Европой дремуче-отсталой, т. е. не быть, если сказать словами Мурашевой, вне «науки» и дремуче-русской, если сказать словами Клейна, «ультра-патриотичной» – глазами немецких и скандинавских ученых.

Уже в трудах Шахматова 1915–1916 гг. и 1919 г. «полчища скандинавов» моментально выросли до «несметных полчищ». И выросли потому, что, объяснял он, реконструируя историю Руси на шведский манер с помощью Арне, безотчетно принимая его утверждения за истину (да как не поверить ему, русскому филологу-норманнисту, конкретным вещам, выдаваемым западноевропейским коллегой-норманнистом за скандинавские) и приумножая их, «археологические данные устанавливают наличность более или менее обширных скандинавских поселений в IX–X веке на территории России в пределах современной Петроградской, Новгородской, Смоленской, Ярославской, Владимирской, и др. губерний. Очевидно, в этих поселениях нельзя видеть простые фактории, торговые поселки скандинавов; это были административные центры, куда свозилась собираемая дань и награбленное добро; господство приходивших из заморья варягов проводилось именно через подобные центры». А Старую Руссу, посчитав ее «островом русов» восточных авторов, ученый охарактеризовал как «военно-организованную, ведшую торговлю, разбойническую колонию численностью до ста тысяч человек», где «военная организация приняла государственные формы», в результате чего возникла «русская держава» или «древнейшая Русь»[272].