Голый край (СИ)

Даже так, оказывается. Именно это я и имела ввиду — угадать, что именно называется каким-то замысловатым словцом, становилось с каждой выученной песней, мелодией и сагой все труднее.

— Вингардна, значит… — вздохнула я.

— Ты ее забыла? — с грустью в голосе спросил меня Хендерсон.

Я, состроив грустные глазки, кивнула.

— У меня сегодня нет настроения на музыку, старик.

— Понимаю, — кивнул он. — Ладно, хорошо… Главное — матери своей на глаза не попадись. Больно уж нервная она стала.

Старик улыбнулся, а я, услышав его слова, тут же вскочила на ноги и кинулась ему на шею, крепко обняв.

— Спасибо, Хендерсон!

— Да беги уж.

Я отпустила его и, задрав платье руками, побежала прочь.

Вообще, платья стали одной из главных проблем, с которыми я столкнулась, будучи девочкой. Хоть моя одежда, которую меня заставляла носить мама, была довольно свободной, все-равно так было довольно-таки трудно бегать. А времени, как мне постоянно казалось, очень и очень мало, поэтому редко в деревне видели, как я спокойно хожу пешком.

Сейчас мамы дома быть не должно. В конце концов, даже летом у нее было много работы — пропалывать поле, плести, шить, собирать дикие плоды. Женский труд в этом обществе был ничуть не менее тяжелым, чем мужской, а то и хуже — ей ведь приходилось еще и содержать меня. Разумеется, я старалась по возможности помогать маме в хозяйстве, однако проку от меня было мало даже в мои шесть лет, поэтому лучшей помощью зачастую было просто не мешать.

Я быстро пронеслась через пустырь, отделявший праздничную поляну от деревни. В самом поселении бежать уже стало проще — здесь были протоптаны какие-никакие дороги, густая трава не цеплялась за ноги. Когда я пробегала мимо длинного дома старейшины, меня окликнул мальчик примерно моего возраста:

— Майя!

Это был Варс, младший брат картавого нытика Снорри. Вскоре показался и второй, видимо, они вместе играли неподалеку.

— О, ворона, — лениво пробурчал Снорри.

Картавить он не перестал, но теперь хоть не издавал звуков умирающей собаки. Пора бы уже, девять лет парню, в конце концов.

— И вам привет, Биба и Боба, — мне пришлось остановится и помахать им рукой.

— Эй, нас зовут не…

— Она шутит так, Снорри.

Младший брат, к сожалению, по умственному развитию далеко опережал старшего. К сожалению потому, что Снорри с его интеллектом мне было попросту жаль.

— Майя, а ты занята? — спросил меня Варс.

Дети не предлагали мне погулять просто так. Привычным вопросом стала моя занятость в данный момент, и на то был целый ряд причин. Главная — моя мать, которая мне теперь и шагу в сторону сделать не дает. Напоминает прошлую жизнь, когда моя мама номер один записывала меня в кучу разных секций и кружков, “лишь бы на улице наркотики не пробовал”. Вот только здесь я стараюсь сделать что-то полезное, но меня наказывают и за это.

— Да нужна нам эта ворона, — пробурчал Снорри и шмыгнул широким носом. — И без нее все хорошо было!

— Твои родители, думаю, про тебя так говорят, — ухмыльнулась я в ответ.

— Ну во-о-от! Опять она!

Снорри зло запыхтел, сжал руки в кулаки и пошел в мою сторону. Варс запаниковал, его взгляд стал метаться от брата ко мне и обратно. Да и не нужна мне его помощь.

Гордо выпятив грудь, я сама сделала шаг вперед, смотря Снорри прямо в глаза.

— Только попробуй, — процедила я через зубы.

Мальчик встал на месте как вкопанный, не зная что мне ответить. Его кулаки разжались, а под моим взглядом он, казалось, весь съежился, не в силах что-либо ответить.

— Попробуй, ну, — уже с усмешкой повторила я. — Так я и думала. Варс, ждите здесь, я скоро приду.

— Кира тоже придет! — повеселев, крикнул мне вслед младший брат.

— Агась! — крикнула я в ответ, убегая все дальше к своему дому.

Вот и собралась моя обычная компания: нытик Снорри, трусливый Варс и заносчивая Кира. Говоря прямо — изгои среди детей нашей деревни, что неудивительно. Ни трусов, ни нытиков здесь не любят, а меня просто сторонятся. Впрочем, меня и такие друзья вполне устраивали. Никогда не любила быть среди самых-самых.

До своего дома я добежала довольно быстро. С каждым годом все больше начинала осознавать, насколько мы бедны — это ведь, по факту, просто лачуга, а не полноценный дом. Даже старейшина владел не слишком большим, но по моим меркам домом.

Изнутри не было слышно никаких звуков. Ни тихого пения матери, увлекшейся шитьем, ни шагов, ни бульканья кипящей в котелке воды. Пригнувшись у стены, я медленно заглянула внутрь через открытое окно и окончательно убедилась, что дом был пуст. Во всяком случае, так мне казалось.

Осторожность все равно не бывает лишней, и поэтому я, как вор, медленно открыла скрипучую деревянную дверь и прокралась внутрь. Родительская кровать была пуста.

Когда я наконец прокралась до своего ложе, я услышала позади себя голос:

— Кхм-кхм.

Черт.

— Привет, ма-а-ам, — я медленно обернулась, улыбаясь.

— Как тагельхарпа, родная моя? — в ее голосе прямо-таки чувствовались стальные нотки недовольства.

— З-замечательно! У меня так хорошо получается, что старик Хендерсон…

— Ну-ну, — вздохнула мама и скрестила руки на груди. — Скажи лучше, куда собралась?