Голый край (СИ)

— Молчать! — впервые я услышала, как эта обычно тихая и неприметная женщина кричит. Впрочем, даже крик ее был, если можно сказать, тихим, будто бы приглушенным. — Люди вокруг видят все это. Они знают, кого винить в том, что война снова пришла в наш край. Девочку, что заключила сделку с Уном!

— Да я знать не знаю, как так вышло! — возразила я. — Но если вы хотите жить, то дайте мне помочь!

— Помочь?! И чем же в этот раз обернется твоя помощь?! Болезнями?! Они здесь уже есть. Может, проснется вулкан?!

— Заткнись, сухое древо! — не выдержав, выкрикнула я самое обидное оскорбление для женщины, которое услышала за шесть лет. — Ты и твой дряхлый муж управляли нами по велению ярла, что бросил нас! И что вы сделали?! Как вы помогли нам?!

— Лучше замолчи… — зашипела Офа.

— Сама молчи! Твоя власть умерла вместе с твоим мужем!

С этими словами я вскочила на ноги и продолжила спор уже стоя. По вискам била кровь, в жилах струился адреналин, а грудь сдавливало от волнения.

— Кнуд! Чью власть ты примешь?! — я указала на старика рукой.

— Власть сильнейшего, — пожал он плечами в ответ. — Мужчины, женщины — плевать. Править должен тот, кто этого заслуживает.

— Поняла, Офа? — ухмыльнулась я.

— И это не ты, — вдруг обломал меня старик. — Я тебя не знаю. Я не видел твоих, хм, чудес. Мы простые люди. Кораблестроители. Это то, чем жила наша деревня. Нам невдомек, что маленькая девочка может покончить с голодом или забрать у моря соль почти без огня.

— Люди знают, кто ты, — по голосу Офы я услышала, что она слегка улыбнулась. — Скоро все поймут, что ты натворила. Ты решила соревноваться с духами, с богами из сверкающего камня, которым поклоняются на юге. Но ты заигралась, Майя. Пошла против ярла и против закона.

В этот момент раздался звонкий щелчок, будто бы что-то ударилось о скалы над нами, а наши лица озарила яркая вспышка. Сноп искр сверкнул в ночной темноте, и, подняв взгляд, в последний миг я успела увидеть голубоглазого ворона, ударившего клювом по скалам.

Стоило мне лишь взглянуть на него, как он расправил крылья, тесненные морозным серебром, и стремительно полетел в темноту, в сторону крохотных огоньков нашего лагеря беженцев. Проследив за его полетом, я увидела, как в темноте к нам медленно приближаются две фигуры. И одной лишь походки и силуэта одной из фигур хватило, чтобы понять — сюда идут мама и папа.

— Пап? — я соскочила с валуна и стала подходить к ним. — Что стряслось? Зачем ты встал?

Папа, однако, не ответил мне. Он лишь прошипел сквозь зубы от боли, снова делая шаг и вставая на больную ногу.

— Х-Хьялдур… — прохрипел папа. — Помоги.

— Майя, возьми маму за руку и иди за мной, — коротко произнес вслед за этим друид.

Вопросов у меня было много, однако сейчас было явно не лучшее время для того, чтобы их задавать.

Я схватила маму за руку и в почти что полной темноте пошла вслед за Хьялдуром, который повел нас куда-то вверх по склону вдоль отвесных скал. Со стороны лагеря в это время я слышала голоса, которые с каждой минутой звучали все громче. Сперва это были лишь отдельные слова, но затем я вполне ясно услышала:

"Найти ворона!"

Черт возьми.

— Хьялдур, что происходит? — беспокойным голосом спросила я.

— А ты как думаешь? — мрачно ответил мне учитель. — Месть.

Черт возьми!

Вот так люди платят мне за все, что я пыталась для них сделать. Вот так они благодарят ту, что хоть и ненадолго, но прекратила голод. Ту, благодаря которой не нужно было уплывать на юг за добычей.

Мы быстро продвигались вверх по склону, и даже папа сейчас ускорился, несмотря на свои раны. Он то и дело стонал и шипел от боли, но старался идти быстро, чтобы нам не приходилось его ждать.

Мы петляли между черных в ночном мраке стволов сосен и елей. В лицо то и дело лезла паутина, колючие ветки, а над ушами противно пищали заразные комары.

— Запомни, Майя… — вдруг захрипел папа. Я оглянулась и увидела, что высоко в небе уже розовело небо, утро медленно вступало в свои права, разгоняя темноту. — Плевать на честь и на совесть. Плевать на то, что подумают другие. Главное — близкие. Защити тех, кто тебе дорог любой ценой, слышишь?

— Папа, ты чего такое городишь опять? — натянуто улыбнулась я и приостановилась, чтобы отпустить мамину руку и помочь папе идти вперед.

— Тише, вороненок… — отец улыбнулся и приостановился. — Я устал, извини.

— Я тоже устала, пап, н-но ведь… — взмолилась я, оглядываясь на свет факелов где-то внизу. — Мне было так страшно без тебя, пап… И все это… Я т-тоже устала!

— Тише, тише… Я знаю, — успокаивающе прошептал папа и сел на землю, прислонившись спиной к скале. — Ты у меня настоящая умничка.

В глаза мне ударил первый яркий луч утреннего солнца. И клянусь, никогда я еще так сильно не проклинала наступающее утро!

Я увидела лицо отца, покрытое запекшейся кровью и грязью. Даже в такой ситуации этот неисправимый идиот находил в себе силы улыбаться мне.

— Вон они! — послышался голос сверху, с вершины склона.

— Форр фан да! — выругался Хьялдур. — Майя, тащи мать с отцом сюда, здесь…

— Да!