Голый край (СИ)

Я буквально вырвала у нее с пояса бурдюк и прижалась к нему губами, жадно высасывая ледяную воду, пока она наконец не попала мне в нос, заставив закашляться и вспомнить про мать. Я тут же подползла к ней и поднесла бурдюк к ее губам, но она отворачивала лицо, будто бы отказываясь дальше бороться за жизнь. Пришлось сжать ее нос, чтобы она открыла рот и силой влить воду ей в глотку, но зато теперь она протянет еще немного.

А теперь настало время обсудить план с Кирой.

В течение примерно пятнадцати минут мы перешептывались с ней. Она схватывала все, что я ей говорила, на лету и даже предлагала некоторые мелкие корректировки в общую задумку, но в целом согласилась, что идея была вполне жизнеспособной. Разумеется, даже ее с ее прогрессирующим безумством смутили сроки исполнения, однако она пообещала подключить ко всему действию Варса и постараться успеть вовремя.

В конце разговора я дала ей небольшое напутствие — рыскать по лесу, использовать нюх и острый взгляд, чтобы найти прекрасный цветок наперстянки. Кира кивнула в ответ и выползла из пещеры, скрываясь меж корней деревьев в своей причудливой маскировке.

Дожевав небольшую гроздь кислых ягод, я медленно свернулась в клубок на холодном полу, и в момент, когда начала засыпать, снова почувствовала теплые руки матери.

***

— Слышишь?

Голос Свена заставил меня вернуться в реальность. Мне не снились сны, а ощущения были такие, словно я только-только прикрыла глаза, чтобы вздремнуть. Однако, сейчас был уже примерно полдень.

Я прислушалась к тому, что происходит вокруг. Легкие дуновения морского ветра, шум деревьев, где-то недалеко стрекотал кузнечик. И, разрывая эту тишину, наполненную звуками всего настоящего, раздался крик. Страшный, на грани срыва мужской крик.

— Что они делают? — прохрипела я.

— Офа обвинила вашего музыканта.

— Хендерсона?! — я буквально вскочила на ноги, но, почувствовав как кружится голова, медленно села обратно.

— Ему ломают пальцы.

Я села, оперевшись на скалы, и стала пытаться отдышаться. В ушах, не прекращая, раздавался пронзительный крик музыканта, с которым я провела долгие три года. Хоть я и не любила его уроки, но всегда считала его добрым, безобидным стариком.

— Это ты виновата… — тихо сказал Свен, не глядя в мою сторону.

Тут он прав. Во всем этом моя вина.

Но что я могу сделать? Сейчас не время. Не время умирать и даже рисковать своей жизнью. В моем состоянии я не смогу даже нормально идти, не то что пытаться с кем-то сражаться, еще и без оружия.

И вплоть до самого вечера я сидела у входа в пещеру, слушая крики старика, который в одночасье лишился всего, ради чего продолжал жить. Крики, затем плач, затем еще более истошные крики. Ублюдки не остановились на паре пальцев — они продолжали ломать их все.

И никто не стал им мешать.

Когда же наконец опустилась тень, меж деревьев проскользнула темно-зеленая тень, из которой выпрыгнула маленькая рыжая диверсантка.

Как и вчера, она пробежала мимо Свена, который и не пытался ее остановить, но лишь обратил внимание на цветы у нее на поясе.

— Это что? — спросил он, указывая пальцем на яркие соцветия.

— Лекарство, — ответила я. — Мне худо.

— Ложь. Докажи.

Черт. Вот это уже проблема.

Я послушно оторвала лепесток наперстянки. Хьялдур более всего рассказывал мне о ядовитых растениях, и это было одним из них. Осталось лишь вспомнить дозу, которая меня убьет.

В конечном итоге я просто зажмурилась и проглотила ядовитый лепесток. И с каждой секундой мне становилось все лучше и лучше. Проходило неприятное ощущение в конечностях, кровь снова нормально циркулировала по телу, а мысли немного прояснились. Свен что-то пробурчал себе под нос и отвернулся.

— Так это правда лекарство? — прошептала Кира. — Хьялдур говорил…

— Я сама об этом не знала, — пожала плечами я. Кира тихо усмехнулась.

— Трое.

— Всего?

— В сговоре с Офой. Говорят другим плохое о тебе.

Я кивнула. Указала большим пальцем наверх, вопрошающе глядя в глаза Кире. В ответ она кивнула, ухмыльнувшись.

— Не гарантирую что сработает, — улыбнулась она, сверкнув острыми зубками.

— Знаю, — улыбнулась я в ответ.

И после этих слов моя разведчица, услышав голоса снаружи, с улицы, поспешила на выход, но я поймала ее за руку и наклонила ее ухом к своим губам.

— Раздави. Нацеди сок. Отрави всю воду и источник. Совсем немного.

Я вложила цветки наперстянки ей в руку. Кира кивнула и выскочила прочь из пещеры.

А я снова проваливалась в сон без сновидений. Сон, который длился всего мгновение.

— Вставай, Майя, — Снорри тряс меня за плечо.

— Что такое? — непонимающе взглянула я на него.

— Идем. Я выведу тебя к дороге.

— А мама?

— Не могу! Идем! — зашипел он на меня, дергая за руку и буквально вытаскивая прочь из пещеры.

Было еще раннее утро, и густой туман спускался от болот вниз по склону, смешиваясь с морской пеной на берегу. Где-то вдали кричали чайки, а в высокой голубоватой траве еще трекотали ночные певцы — сверчки.

Снорри тянул меня за собой наверх, даже выше болот. Вверх по скалам, еще и еще. Туда, где никто не бывает. И где никто никого не услышит.