Голый остров

— Посидели, спасибо этому дому… — сказал пастор, у которого была самая ясная голова.

— Что верно, то верно, — поддержал его звонарь, — только без посошка на дорожку дело не пойдет.

Все выпили, и неловкость исчезла так же быстро, как и возникла. И жених преодолел смущение: в конце концов, не все ли равно, кто отец девушки. Главное, что они любят друг друга.

Заскрипела наружная дверь, в прихожей с грохотом покатились ведра, потом послышались тяжелые неверные шаги и свистящее дыхание. Кто-то нащупывал в темноте дверь в комнату.

— Накачался и пришел к шапочному разбору, — усмехнулся лодочный мастер.

Вдруг дверь распахнулась до отказа, ударив в стенку, и в комнату, шатаясь, ввалился незнакомый человек в спасательном жилете, с которого осыпались сосульки и капала вода.

Тут все вспомнили слова смотрителя маяка о судне, застрявшем в Белых скалах.

Незнакомец привалился спиной к стене, он с трудом глотал теплый комнатный воздух, словно это причиняло ему боль.

Первым пришел в себя пастор, и поднес к трясущимся губам пострадавшего бокал с виски. Несчастный попытался сделать глоток, но закоченевшие скулы не слушались, и напиток пролился на грудь. Потом незнакомец рухнул на скамью у стены, скорчился, его стала бить конвульсивная дрожь. Маре взяла со стола нож и разрезала тесемки спасательного жилета, остальные тоже бросились помогать, и скоро бедный моряк лежал на скамейке совершенно голый, напоминая утопленника, который неизвестно почему еще дышит. Лодочный мастер вылил ему на спину и на грудь бутылку лучшего виски, однако, пострадавший сделался еще более вялым, дыхание стало прерываться, на лице выступили фиолетовые пятна.

— Холодная кровь сейчас дойдет до сердца! — растерянно пробормотал смотритель маяка, глазами окинул комнату, и взгляд его остановился на невесте.

Ада побелела. Она все поняла.

— Иди! — услышала Ада голос матери. В нем не было ни жалости, ни мести, это был приказ.

Ада поднялась, лицо ее оставалось бледным, но было спокойно, лишь в глазах вспыхнула недавняя решимость укусить, выцарапать глаза всякому, кто помешает ей делать то, что следует сделать. Она оттолкнула стул и пошла, кто-то попытался удержать ее за рукав — то был Рейнс. Тонкое свадебное платье затрещало, обнажая розовое, живое и теплое плечо.