Голый среди кактусов и роз

– Нет, милый, так нельзя. Если взялся за дело, надо довести его до конца. Что люди о тебе подумают?

– Пусть думают, что хотят, а мне всё это надоело.

Снова что-то изменилось – теперь в её глазах презрение, говорит обидные слова:

– Да ты, оказывается, слабак! Знала бы, никогда б не согласилась с тобой нянчиться.

Тут у Афанасия Ильича возникла страшная догадка:

– Так тебя тоже подослали?

А она невозмутима:

– Ты о чём?

С женщинами Афанасий Ильич никогда не спорил, даже не пытался вразумить – пустые хлопоты! Вот и сейчас мог бы промолчать, однако дело слишком важное – надо же разобраться, кто прячется под личиной услужливой и сметливой секретарши. Попробовал всё отмотать назад:

– Я это к тому, что прежняя секретарша забеременела, хотя в её возрасте внуков нянчить полагается.

– Будто ты не знаешь, что любви все возрасты покорны… – Кира явно намекала на то, что случилось в кабинете, и даже подмигнула краем глаза.

– Вот только не надо смешивать разные понятия! – парировал Афанасий Ильич, завязывая галстук. – Мне детей, слава богу, не рожать!

Кира продолжала его ещё в чём-то упрекать, но только надев пиджак Пожуелов понял, что дискуссия ушла куда-то не в ту сторону. Увы, было уже поздно, потому что секретарша «закусила удила»:

– А тебе не приходила в голову мысль, что я могу подать на тебя в суд?

– За что? – опешил Пожуелов.

– За то, что домогался меня, используя служебное положение.

– Да брось, ты не в британском парламенте, чтобы предъявлять мне такие обвинения. У нас свободная страна!..

Ответа Пожуелов не дождался – позвонил Шулыга, просил впустить, мол, срочное дело у него. Кира, слегка виляя бёдрами, направилась к двери, ну а Шулыга, войдя в кабинет, начал с того, что обратил внимание на некую деталь в одежде своего начальника:

– У тебя ширинка не застёгнута.

– Да ерунда! – отмахнулся Пожуелов. – Здесь такое было! Видел бы ты, что эта стерва вытворяла!

Шулыгу подробности интимной жизни шефа не интересовали, а вот любовные похождения его секретарши – это совсем другое дело:

– Я кое-что на неё накопал.

– Ну-ну, выкладывай!

– Оказывается, Кира была любовницей Ковыкина.

– Вот оно как!

Тут в голове Пожуелова, что называется, сложился пазл. «Теперь понятно, почему сказала, что Ковыкина подставили. Весь её интерес в том, чтобы вызволить любовника из тюрьмы, а это можно будет сделать, только если я стану президентом. Неужели эта дурочка надеется, что продажу "Барвихи" я ему когда-нибудь прощу?»

– Ну-ка, позови её.

Афанасий Ильич встретил Киру на первый взгляд вполне доброжелательно:

– Что скажешь, милая? Выходит, у нас с тобой общий интерес. Только у тебя личный, а у меня общественный.

Секретарша кинула взгляд на зловеще улыбавшегося Шулыгу и на этот раз не стала спорить, только задала вопрос:

– И что с того?

– Надо было раньше сказать, что спала с Ковыкиным. Или тебе в радость охмурять сразу двух мужиков?

– Так уж получилось.

Поняв, что у Киры нет желания эту тему обсуждать, Афанасий Ильич не стал настаивать:

– Ну ладно. А теперь, поскольку все мы заодно, пора заняться делом.

Сказать-то сказал, однако мысли о другом: «Вот ведь до чего дошло! Секретарша становится союзником в борьбе и исполняет мои прихоти в постели, а законная супруга только о том и помышляет, чтобы сделать из меня марионетку на потребу неведомо кому. Что из того, будто внучка президента? Ещё неизвестно, кто за ним стоит, а ведь в случае чего все шишки на меня посыплются. Нет, надо из этой ямы выбираться! Но как?»

Глава 12. Что это было?

Афанасий Ильич считал себя разумным человеком – все ходы продумывал заранее, поэтому и поднимался по карьерной лестнице вопреки проискам врагов. Но вот теперь, похоже, дошёл до своего предела – ощущение такое, будто ещё шаг и возникает риск сорваться вниз, тогда и костей не соберёшь. В последнее время не было времени задуматься об этом – каждый день митинги, ток-шоу, интервью… Но сегодня понял: «Нет, больше не могу!» А потому, что слишком очевидно стало: всё подстроено! Началось с навязанного Ковыкиным увлечения футболом, хотя к спорту Пожуелов прежде был предельно равнодушен, а потом бунт вахтовиков, звонок якобы из Мексики и умело расставленная ловушка, в которую и попался как кур в ощип. И виновата во всём очаровательная Лолита – если бы не привлекла его внимание там, на дороге, глядишь, всё бы обошлось. «Да, именно Лолита и никто другой!»

Он не сразу понял, что и как произошло. Ночью маялся без сна, и вдруг в голове возникла мысль: «А пропади всё пропадом!» Затем разделся догола и направился туда, куда влекло его некое чувство, нежданно-негаданно заполонившее всё его естество, от пяток до макушки. Противостоять ему не было никакой возможности.