Гомер

рождением всей европейской цивилизации.

В. Нестле (W. Nestle) в своей книге «Греческая история духа от Гомера до Лукиана»42)

приводит разные примеры из области религии (20 стр.). У Гомера – «религия света и

посюстороннего» мира (21). У Гомера нет единства среди богов и у него – недостаточное

уважение к ним со стороны [223] людей. Таким образом, по Нестле, Гомер тоже есть

начало рационализма и цивилизации.

Б. Снелль в своей работе «Открытие духа»43) делает ряд весьма интересных

наблюдений относительно концепции человека у Гомера. Подобно Аристарху этот автор

стремится восстановить подлинного Гомера, снимая с него те напластования, которые

фиксировались в нем многочисленными исследователями в стиле зрелой классики. Так, у

Гомера еще нет цельного представления о человеческом теле, но только о теле как о сумме

составляющих его членов. Точно так же нет у Гомера и субстанциального представления о

душе, которая мыслится либо только в момент выхода из тела через рот или рану, либо в

виде бессильной тени. Весьма характерно выражение об Ахилле (Ил., XXI, 569): «В нем

одна лишь душа, и смертным зовут его люди». Это указывает на то, что душа трактуется

здесь не в своих функциях, как оживляющая тело, но как душа умершего или смертного.

Когда же имеется в виду одушевление тела, то говорится не о «душе», но о «дыхании» (X,

89) (стр. 15-23).

Кроме психеи, аналогом души у Гомера являются thymos (дух, душа) и noos (ум,

мысль). Первое представляет собою жизненное возбуждение организма; и покидает оно

животных так же, как человека покидает психея. У человека это тоже отнюдь не какая-

нибудь субстанция души, но лишь свойство физического организма. Второе относится к

сфере представлений и является как бы интеллектуальным органом души, но тоже отнюдь

еще не есть личность. И психея и тюмос и ноос отнюдь не являются у Гомера теми

способностями души, о которых говорил Платон, потому что у Гомера нет самого понятия

души. Это либо определенные органы тела, либо их функция, либо результат подобных

функций (29 сл.).

Представление о душе, по Снеллю, появляется только у лириков и философски

формулируется впервые только у Гераклита. Впервые у этого философа (В 45) говорится о

бесконечной глубине души и ее «логоса», в те время как у Гомера прилагательное

«глубокий» нигде не употребляется в таком метафорическом смысле; но ему соответствует

в составе сложного слова «polys» «многий» (многознающий, многострадальный и. т. д.),

который означает экстенсивное множество, а не духовную глубину. Гомер вследствие

этого не может также говорить и о раздвоении души. Это только Сафо могла говорить о

«сладостно-горьком Эросе». Самое большое, Гомер может говорить в этих случаях о том,

что человек хочет одного, а его тюмос требует другого, т. е. всякая душевная борьба

изображается у него по типу борьбы одного физического органа с другим (32 сл.). Другое

свойство души, о котором говорит Гераклит, т. е. всеобщность логоса, тоже целиком

отсутствует у Гомера. Что несколько человек объяты одним и тем же духом, говорить об

этом для Гомера так же противоестественно, как и то, что несколько человек имеют один

глаз или одну руку.

Душа, или дух, не только способна все пронизывать и охватывать, но у Гераклита (В

115) ей свойствен еще и «логос», сам себя умножающий». Такое представление тоже

чуждо Гомеру, у которого всякое «умножение» духа или души происходит не из самого

духа и не из самой души, но только от богов, вкладывающих в человека все их чувства,

решения, поступки и пр. Поэтому душа у Гомера есть именно только орган каких-то

других сил; и это понятие силы Гомер обозначает самыми разнообразными терминами

(menos, sthenos, bie, cicys, is, cratos, alce, dynamis), совершенно не имеющими никакого

абстрактного значения, какое впоследствии получил, например, термин dynamis, а только

указывающими на беспомощное стремление найти подходящий термин для

отсутствующего пока понятия души. Возможно, что это разнообразие терминов,

обозначающих силу, часто диктуется у Гомера просто метрическими соображениями, хотя

в свое время (но, конечно, задолго до Гомера) все эти термины имели магическое значение

(34-36). [224]

Изложенные взгляды Снелля, независимо от теоретических предпосылок этого

автора, рисуют весьма сложную картину гомеровского отношения к самому понятию

человека. Автор этот, несомненно, увлекается и преувеличивает непонимание Гомером

человеческой личности и человеческого тела. Автор не учитывает того, что гомеровские

поэмы во многих отношениях являются стилизацией под древний эпос и что формальное

отсутствие тех или иных терминов или образов еще не говорит об отсутствии у него и

соответствующих понятий. Психея у Гомера действительно еще не есть личность. Тем не