Гомо Сапиенс. Человек разумный

В 60-х годах XX века в центре Берна в витрине большого магазина появляется произведение Тэнгли «Ротозаза III». В течение многих дней пораженные прохожие наблюдали, как эта странная штуковина с помощью молотка разбивала тарелки. Методично: десять штук каждую минуту. Огромная куча обломков из 12 тысяч испорченных тарелок производила сильное впечатление. Так Тэнгли заявлял свой протест против безудержного потребления и избыточного производства, несущего, по мнению художника, опасность будущему человечества.

Еще пример. В 1976 году в Базеле Тэнгли создает фонтан. В бассейне он устанавливает пять-шесть машин, использовав для их создания всевозможные металлические предметы, колеса самой невероятной формы, какие-то трубки и шланги. И даже сиденье трактора. Все это крутилось, вертелось, производя одни и те же заученные движения, испуская миллиарды брызг во все стороны.

Но вот характерная подробность. В сиденье трактора, которое, опускаясь вниз, зачерпывало воду из бассейна, было (специально, с умыслом) проделано множество дырок. Через них вся вода, добытая с такими большими усилиями, стекала обратно, в бассейн. Люди, наблюдавшие эту «скульптуру», смеялись. Их смешило поразительное сходство «кипучей» деятельности механизма с вечной и подчас столь же бесплодной деятельностью самого человека.

Творчество Жана Тэнгли – это и загадка, и парадокс, и дурачество, и провокация, и игра, и шутка. Но больше всего, на этом настаивал в многочисленных интервью сам художник, намек на неблагополучие жизни нашей технической цивилизации. Только кажущейся «эффективной», лишь притворяющейся довольной собой.

Для того Тэнгли и копался в мусоре современной цивилизации, цивилизации машин, всевозможных устройств, механизмов, автоматов и всего того, что в изобилии наплодила техника, так тщательно подбирал ее мертвые останки, раскрашивал их, приводил в движение, вдыхал в них новую жизнь, заставляя любоваться впечатляющими композициями, составленными из лишних, ненужных вещей. Все это Тэнгли делал, чтобы еще и еще раз подчеркнуть бессмысленность их функций. Ножницы у него не стригли, хотя лезвия их упорно работали, колеса никуда не ехали, но вращались с бешеной энергией, челюсти черепа бессмысленно «жевали» пустоту…

Все эти и им подобные кунштюки, вызванные из небытия свалок гением мастера, составляют метафору абсурдности цели, которую уготовило себе современное (Тэнгли, понятно, имел в виду прежде всего западный мир, то, что у нас прежде обозначалось словами «американский образ жизни») общество, живущее под знаком машины, выросшее под ее механическими созвездиями.

Итак, судя по пророческого характера высказываниям досточтимого метра, а он на них при жизни не скупился, его работы – предупреждение о возможности драматических исходов, отражение (зеркало искусства) неблагополучий, порожденных (о парадокс!) научно-техническим прогрессом.

Глава 6. Мечта Леонардо

Мир, окружающий нас, меняется все быстрее. Мелькают марки холодильников, телевизоров, пылесосов. Меняются фасоны обуви, детские игрушки, лыжи. Одни вещи стали ненужными, другие изменились. Третьи могут вернуться. Случайно увидев старую вещь у коллекционера или в собственной кладовке, человек вдруг что-то вспоминает – запах или цвет. Что-то открывается, и, потраченный временем, клочками выплывает из тьмы прекрасный день детства. Человек охотно возвращается в него – за добром, за нежностью, за радостью дождя и восторгом перед огромностью неба. С прошлым не стоит окончательно прощаться…

Даниил Гранин. «Листая страницы памяти»

Писатель Даниил Александрович Гранин (1919–2017) вместе с художником Владимиром Сергеевичем Васильковским (1921–2002) создали необычную книгу, книгу-музей, книгу-«заповедник». Назвали они ее – «Ленинградский каталог».

Как воскресить прошлое – быт, нравы, обычаи 30-х годов прошлого века? Что сделать, чтобы не дать уйти в небытие этой поре детства писателя? Как восстановить, воскресить, реанимировать дух, аромат, вкус той теперь уже далекой эпохи?

Гранину пришла в голову простая мысль – он стал припоминать вещи: предметы, приспособления, одежду, мебель, разные аксессуары, атрибуты – все, что окружало ленинградских мальчишек в те годы. А художник Васильковский в своих рисунках делал все это видимым, зримым, телесным…