Гомо Сапиенс. Человек разумный

«…примус – это эпоха; выносливая, безотказная, маленькая, но могучая машина. Примус выручал городскую рабочую жизнь в самый трудный период нашего коммунального быта. На тесных многолюдных кухнях согласно гудели, трудились примусиные дружины. Почти два поколения вскормили они; как выручали наших матерей, с утра до позднего вечера безотказно кипятили они, разогревали, варили немудреную еду: борщи, супы, каши, жарили яичницы, оладьи. Что бы там ни говорилось, синее их шумное пламя не утихало долгие годы по всем городам, поселкам, в студенческих и рабочих общежитиях, на стройках… Теперь, выбросив примусы, мы не хотим признавать их заслуг…».

Своеобразным «памятником», «обелиском» этому раритету, этой ушедшей на заслуженный покой машине, аппарату по приготовлению пищи стало стихотворение Осипа Мандельштама, которое так и называется: «Примус». Есть там и такие ныне, к сожалению, малопонятные, но прекрасные строки:

Чтобы вылечить и вымыть
Старый примус золотой,
У него головку снимут
И нальют его водой.
Медник, доктор примусиный,
Примус вылечит больной,
Кормит свежим керосином,
Чистит тонкою иглой…

6.2. Отец английской журналистики

Опираясь на вещи-ориентиры, вещи-приметы времени, Даниил Гранин восстановил в «Ленинградском каталоге» жизнь людей 30-х годов. Но можно ли, используя тот же прием, в одной книге показать через вещи или их тягостное отсутствие, радость обладания ими, охарактеризовать и более долгие периоды жизни человечества? Длительные этапы его становления? Да, можно. Это удалось сделать Даниелю Дефо.