Гоморра

Между зрителями, живущими на территории каморры, и любыми другими зрителями нет никакой разницы. Повсюду кинематограф воспринимается как набор архетипов для подражания. Если ты не местный, то тебе может нравиться «Лицо со шрамом» и ощущение идентификации себя с главным героем, здесь же ты можешь быть им, но быть им надо до конца.

Земли каморры богаты еще и любителями искусства и литературы. У Сандокана в его доме-бункере была огромная библиотека, он подобрал книги в основном по двум темам: история Королевства обеих Сицилий и личность Наполеона Бонапарта. Скьявоне превозносил эпоху правления Бурбонов и гордился наличием среди своих предков чиновников из Терра-ди-Лаворо,[57] восхищался гением Бонапарта, который сумел завоевать пол-Европы, поднявшись с самого низа, как и сам Сандокан, прошедший путь от простого новобранца до главнокомандующего одного из самых влиятельных кланов Европы. В прошлом студент медицинского факультета, он коротал часы вынужденного заточения в убежище за написанием икон и портретов Бонапарта и Муссолини. В неприметных на первый взгляд лавочках Казерты до сих пор можно приобрести ценнейшие изображения святых, выполненные Скьявоне, на которых вместо лика Христа красуется лицо самого босса. Еще он питал слабость к эпической литературе. Особенно любил читать Гомера, Артуровский цикл и Вальтера Скотта. Он даже назвал одного из своих многочисленных сыновей громким и гордым именем Айвенго.

Имена потомков всегда указывают на пристрастия отцов. У Джузеппе Миссо, главы неаполитанского клана из квартала Санита, три племянника: Бен Гур, Иисус и Эмилиано Сапата. Миссо, который во время судебных процессов вел себя как политический лидер, как мыслитель, консервативный и мятежный, написал недавно роман «Мраморные львы». За несколько недель в Неаполе распродали сотни экземпляров этой книги, отличающейся исковерканным синтаксисом и яростным стилем изложения. Речь в ней идет о Неаполе 80–90-х годов, о становлении босса: он предстает одиноким борцом против каморры, промышляющей рэкетом и наркоторговлей, и пропагандистом еще довольно туманного рыцарского кодекса грабежей и воровства. За годы продолжительной криминальной карьеры Миссо не раз попадал под арест, и его всегда сопровождали книги Юлиуса Эволы[58] и Эзры Паунда.

Август Ла Торре, босс Мондрагоне, — специалист по психологии, почитатель Карла Густава Юнга и знаток трудов Зигмунда Фрейда. В списках книг, запрошенных боссом для чтения в тюрьме, значатся целые библиографии исследователей психоанализа, а в речах, произносимых им на слушаниях, цитаты из Лакана переплетаются с размышлениями о школе гештальтпсихологии. На пути к достижению власти Ла Торре использовал свои познания как секретное управленческое и силовое оружие.

Один из ближайших соратников Паоло Ди Лауро тоже принадлежит к каморристам, любящим искусство и культуру: Томмазо Престьери продюсирует большинство певцов-неомелодистов и является тонким ценителем современного искусства. Коллекционеры среди боссов не редкость. Вилла Паскуале Галассо представляла собой личный музей антиквариата, включавший порядка трехсот предметов, главной ценностью которого был трон Франциска I Бурбона. Луиджи Волларо по прозвищу Халиф являлся обладателем полотна Боттичелли, своего любимого художника.

Полиция арестовала Престьери, сыграв на его любви к музыке. Босса задержали в неаполитанском театре «Беллини», куда тот, уже будучи в бегах, приехал на концерт. После вынесения приговора Престьери заявил: «Искусство делает меня свободным, и тюрьма этому не помеха». Живопись и музыка, дополняя друг друга, сообщили боссу необыкновенное спокойствие, помогающее пережить любые невзгоды, даже потерю двух братьев, хладнокровно убитых на поле боя.

АБЕРДИН, МОНДРАГОНЕ

Август Ла Торре, босс-психоаналитик, был любимчиком Антонио Барделлино, еще в юном возрасте он заменил отца на посту главаря клана «Кьюови», как его называют в Мондрагоне. Зона влияния клана — северная часть Казерты, юг Лацио и Домицианское побережье. Клан состоял в союзе с врагами Сандокана Скьявоне, со временем он продемонстрировал хорошую деловую хватку и умение руководить подконтрольной территорией, а это единственное, что может разрешить конфликтную ситуацию между семьями каморры. Способности к ведению предпринимательской деятельности приблизили Ла Торре к Казалези, которые дали клану возможность сотрудничать с ними, сохраняя автономию. Имя Август босс получил не случайно. Первенцев в семье Ла Торре по традиции называли именами римских императоров. Но в данном случае историю повернули вспять: на самом деле сначала правил Август, а за ним уже Тиберий, тогда как отец Августа Ла Торре носил имя Тиберий.