Гончая. Корабль-призрак

В общем, неделю после торжественного выпуска я шатался по вольному ганзейскому городу Гамбургу и размышлял о своей жизни и о том, что же с ней делать. Пришлось признаться себе, что современный флот меня на самом деле вовсе не прельщает. Да тут еще статья на глаза попалась, восторженно захлебывающаяся, – о любителях древности, выстроивших себе деревню по образцу поселений десятого века. Живут там, хлеб сеют, коз разводят и прекрасно себя чувствуют. Экскурсии принимают… Вот почему никто так корабли не реконструирует? Нет, есть, конечно, так называемые реплики – «Батавия», уныло стоящая у причала, «Эндевор», «Гётеборг», «Золотая лань», «Штандарт» – но это не корабли в первую очередь, а «проекты». Слово-то какое, тьфу. Сам бы занялся, но ведь денег на это нужно немерено, а на «Святой Марии» много не заработаешь.

Приготовившись уже отправиться на шхуну и сообщить о своем согласии, я сидел в порту и страдал напоследок по несбывшимся мечтам, когда вдруг увидел, как в гавань медленно входит большой парусник. Поначалу я толком не обратил на него внимания, сочтя очередным учебным корытом или, того хуже, плавучим рестораном, но по мере того, как он подходил к понтону, оказалось, что это превосходнейшая историческая реконструкция трехмачтового фрегата. Конец семнадцатого века по грубой прикидке. Он был велик и притом очень изящен, и, видно, только что оттимберован. Дубовые борта, розоватая медь обшивки, стройные мачты, реи идеальны выровнены, ванты обтянуты – нигде ни малейшей небрежности… И шел он, как на параде, – под всеми парусами, вымпел гордо развевается. Ох и мастер у них у штурвала стоит… Красиво, черт возьми. Правда, имени его я сходу не вспомнил, но это говорило скорее обо мне, чем о корабле.

Короче говоря, к тому моменту, как с фрегата подали кормовой швартов, я уже чуть носом в борт не уткнулся. Стоял, задрав голову, и разглядывал его, как в детстве витрины игрушечных магазинов перед Рождеством.

– Ты с таким вожделением смотришь, что впору в суд подавать за домогательства, – раздался веселый голос где-то сбоку: – нравится?

Говоривший оказался невысокой худой девицей, рассматривавшей меня с безжалостным любопытством натуралиста.

– Язык проглотил? – поинтересовалась она насмешливо, но не зло.

Я вроде бы кивнул. Потом вспомнил какие-то слова, спросил:

– Ты с этого корабля?

– Да. Джо, второй помощник, – она протянула мне маленькую жесткую ладонь.

– Рудольф. Вам люди не нужны?

– Ты грота-стаксель от норд-веста отличишь, морской волк? – осведомилась она с добродушным презрением.

– И даже грота-стаксель от грот-марселя, – в тон ответил я, – дипломированный штурман.

– О как. Тогда собери документы, рекомендации, если есть, и дуй к капитану, он решит. Потому что вакансия у нас как раз есть. Жду.

Последнее слово она договаривала уже мне в спину – у меня было ощущение, что если я не потороплюсь, фрегат исчезнет так же, как и появился. Обернувшись на ходу, я прочитал жарко начищенные буквы. «Hound». «Гончая».

Капитан несколько расстроился, но рекомендации мне дал с большим удовольствием (судя по тому, что я заметил при мимолетном взгляде на бумагу, моему умению обращаться с парусами и прокладывать курс позавидовал бы сам Френсис Дрейк). Поинтересовался, куда я собираюсь. Удивился. Пожелал удачи, заметив, что она мне понадобится. И напоследок сказал, что в случае чего его предложение остается в силе.

После таких проводов на «Гончую» я шел с некоторой опаской. Похоже, кого попало с улицы туда не брали. Ладно, попытка не пытка.

Джо ждала прямо у трапа.

– Явился! – просияла она и сразу потащила меня куда-то, ухватив за рукав. У дверей же капитанской каюты остановилась и проинструктировала: – капитана зовут Ричард Кэссиди. Только ничего не бойся и ничему не удивляйся.

Как вы думаете, есть ли в мире человек, который после такого предупреждения не будет удивляться и бояться? Вот и я сразу испугался окончательно.

Но Джо смотрела на меня выжидающе, и я шагнул в каюту, предварительно постучав.

– Здравствуйте, сэр, – поздоровался я.

– Добрый день. Полагаю, вы Рудольф.

Быстро пролистав мои бумаги, капитан перешел на немецкий – безупречно правильный, разве что немного слишком литературный.

– Вы служили на «Святой Марии»? – удивился он, но почти сразу же сказал, как мне показалось, разочарованно: – ну да, конечно… Что ж. Ваша квалификация кажется мне достаточной, основное испытание вы выдержали.

Какое такое испытание?!

– Не вижу никаких препятствий к тому, чтобы вы заняли место третьего штурмана. Если вы, конечно, не возражаете.

Прекраснейший корабль в мире готов принять меня на борт, если я не возражаю?!

– Да я хоть до конца света готов у вас работать! – выпалил я.

Наверное, зря. Наверное, надо было уточнить условия и что там еще делают приличные люди при приеме на работу, да еще и согласиться как бы нехотя. Но я впервые в жизни был уверен в своей дальнейшей судьбе, и бодро добавил еще, идиот, не заметив сразу, как помертвел лицом капитан:

– Будь это хоть Летучий Голландец, я бы все равно не отказался.