Гончая

   Видимо, не всех. Я скосила глаза на нашу соседку, которая свернулась калачиком под одеялом. И нужно было быть слепой и глухой, чтобы не понять, что она там плачет. Что ж… В отличие от меня она была самым настоящим, добровольным добровольцем…

   «Изольда?» – позвала я мысленно.

   «Ау?»

   «Как думаешь, у нашей соседки тоже есть собеседница в голове?»

   «Понятия не имею», – призналась ракшаси, и почувствовала ее испуг. Да уж… у меня тоже мороз по коже от одной мысли, что мы останемся вместе навсегда.

   «А если и в самом деле останемся?» – шепнула Изольда.

   «Смеешься?» – я фыркнула, бравируя и изображая из себя отчаянного смельчака. – «Да я тебя и на пушечный выстрел к своему Бронзовому Богу не подпущу… Или его к тебе… Ну, ты поняла.»

   «Ты так уверена в своих силах?»

   Я так уверена в нем. И в нас.

   «Давай спать, Изольда. Не знаю, что нас ждет завтра, но хотелось бы при этом твердо стоять на ногах. Не будем сверх меры изнашивать твое тело, тебе с ним… э-э-э… в нем еще жить!

   Самое удивительное, мы смогли уснуть. И я, и Изольда. Не знаю, как ракшаси, но мне снов в ту ночь не снилось, а проснулась я от того, что меня кто-то хлопнул по бедру и недружелюбным голосом произнес:

   – Подъем! Двадцать минут на то, чтобы привести себя в порядок, а потом у нас процедуры.

   Я разлепила веки и с ненавистью глянула на разбудившую меня медсестру.

   – Процедуры?

   – Лимбометр, – ответила та. – На него нынче очень большой спрос, а твои параметры доктор уже успел задать, так что ты первая.

   Наскоро умывшись и почистив зубы, я переоделась в чистую пижаму – другой одежды нам не предлагали – и вышла из палаты в общую гостиную, где меня уже ждал санитар, чтобы проводить до точки назначения.

   В этот раз подсказки мне ждать было неоткуда: Изольда и сама изрядно побаивалась того, что нам предстоит. Нет, о том, как действует лимбометр, она знала не понаслышке и в подробностях объяснила, почему мне не стоит бояться этого аппарата.

   «Это такая большая комната, – нашептывала ракшаси, пока я чистила наши зубы. – В некотором роде, симулятор лимба. Ты заходишь, ложишься на кушетку, к твоей голове, запястьям, лодыжкам и сердцу присоединяют такие плоские кругляши, а потом вводят в транс, чтобы создать максимально близкое к выходу в лимб состояние души и тела… Ну, и списывают показания. Все».

   – С кого? – спросила я. – С меня или с тебя? С чьей души будут списывать показания, Изольда? И что с нами сделают, если узнают… ну, обо всем?

   «Я не знаю», – ответила ракшаси и подавленно замолчала. Ох, не стать бы нам подопытным кроликом в лаборатории доброго доктора Франкенштейна, когда он узнает о том, что в данном конкретном теле прекрасно уживаются сразу две души…

   А может, все-таки пронесет, и мы прорвемся?

   Я вошла в комнату и терпеливо выслушала объяснения медсестры: куда лечь, да как протянуть руку, да чего ожидать и почему не стоит бояться.

   – Больно не будет, – ласково заверяла она, натирая остро пахнущим раствором мои запястья и накрывая их кусочком бинта, сложенным вчетверо. – Но процедура довольно долгая, и тебе все время придется быть одной в запертой комнате. Клаустрофобией не страдаешь?

   – А если страдаю, доктор откажется от исследований?

   – Нет, конечно. Но тебя придется привязать к кушетке. Снимать показания с бегающей по кабине аппарата цели не очень-то и удобно, знаешь ли.

   Я скривилась от отвращения, в красках представив себе описанную ситуацию. Однако они здесь все затейники, как я посмотрю! Сначала охотятся на Гончих в лимбе (на чужой, между прочим, территории), устраивают аварии – уже в реальности, не в призрачном мире, вселяют в чужие тела, пугают, врут, издеваются и, под занавес, многократно насилуют, заставляя рожать от насильников.

Что там Рик говорил? Не думай о них хуже, чем они есть на самом деле?

   «О нас, – немедля исправила меня Изольда. – Нравится тебе или нет, но ты одна из нас. И уж если на то пошло, то я тоже могу рассказать много чего интересного о том народе, к которому ты себя причисляла до сего момента».

   О, боже! Только идейных разногласий с человеком, от которого не убежать и не спрятаться, мне не хватало!

   К счастью, медсестра, закончив с подготовкой, вышла из комнаты, приглушив свет и плотно закрыв за собой дверь. Из невидимых репродукторов полилась приятная мелодия, и я закрыла глаза, очень сильно надеясь, что Изольда все же прислушается к моему мнению и не начнет развенчивать мои и без того неидеальные идеалы прямо сейчас.

   Не начала. Замолчала. Наверное, тоже прислушалась к музыке, думая о том, что нас будет ждать за дверьми этой комнаты. Я чувствовала исходящие от нее волны тревожного страха и, нервничая, до крови искусала губы. Расслабиться и войти в транс не получалось, хоть убей, но я не сильно-то этого и хотела, если честно.

   Какое-то время мы просто лежали там, и, клянусь, не происходило вообще ничего. Ну, разве что, я едва не заснула. А что? Вчерашний денек у меня был не из простых, ночь сложная и короткая, так почему бы сейчас не выспаться, если дают такую возможность?