Гончие Артаксеркса

— Сделаешь пророчество, заглотят как телята мамку, — Маржик был доволен произведённым эффектом. Он посмотрел на сидящего мужчину. — С тобой то что?

— По-моему, отравился, — Скуса поставил перед Лешаём медный таз с горячей водой. Тот нехотя открыл глаза.

— Сейчас, чуть-чуть посижу, полегче будет…

Маржик выпустил своего внутреннего пса, обнюхал Лешая.

— Что, когда ксенов на встречу к гуриям отправлял? — поинтересовался врач.

— Да так получилось, помещение натопленное, душное, я яд пришлось в горячее питьё добавлять, — нехотя объяснил отравитель скривясь, — так получилось.

— Что раньше не сказал. Почему меня огорчаешь? — Маржик развернулся и пошёл делать питьё для друга. — Где тут у вас «гетское пойло»?

Лешай молча лёг на лавку на бок, лицом к стенке, положив ладони под щёку. Сил у него сопротивляется не было, даже разговаривать не хотелось, не то, что подняться наверх. Лёг прямо тут, при входе. Видать это наказание за смерть ксенов, а точнее его невнимательность. За всё в этом мире приходится платить, Лешай это очень хорошо знал. Он лежал и тихо молился, святая молитва Оно всего мощнее, Оно всего победнее и наиблагодатнее, и действенней всего.

— Отдыхай, сейчас всё сделаем, — Маржик деловито хозяйничал, делая настойку и за одно, сразу и натирку. В глиняной глянцевой посудине он умело смешивал капли, травы, достал из своего пояса порошок добавил и его…

Скуса же, заботливо прикрыл мужчину на лавке покрывалом, и ласково погладил его по голове. Заставив выпить больного приготовленную смесь, друзья поднялись наверх, что бы своими разговорами не мешать отдыху.

— Отравы нанюхался. Раньше надо было сказать. Почему не позвал, — Маржик недовольно ворчал, собрал всё от использованных трав и сжёг прямо на жаровне. — Думать надо, почему ты допустил, что бы Лешай в таком состоянии по стенам прыгал?

— А я что мог? Попробуй, возрази ему, если упрётся… Что я мог? — Бубнил Скуса, пытаясь оправдаться. — Он же, когда не в настроении, меня как мальчишку шпыняет. Ты же сам Лешая знаешь, он же когда не в духе вредный и упрямый становится…

— Парами надышался. Лёгкие чистить надо, — Маржик вздохнув, окинув фракийца недобрым взглядом. Высокий крупный мужчина, которому врач доходил до груди, под этим взглядом сжался, и сразу стал как-то меньше. Скуса действительно чувствовал себя виноватым. Не уследил. Привыкший полагаться на старшего и более умного друга, он пропустил момент. Когда тому понадобилась помощь. Лешай, до последнего, не жаловался, подкашливал немного, а вот как вышло…

На душе было так мерзко, он отвернулся к окну, за которым летали какие-то птицы. Главное Марж не увидит слёзы, а если Лешай не поправится. Было страшно и горько.

Лидиец прекрасно видел, как друг нервничает, как он расстроен, растрёпан, издёрган, и как не странно, это ему шло. Моложе стал выглядеть из-за неуверенности, уязвимее. Мужественное лицо Скусы обрамлённое короткой, ещё не отросшей бородкой, было одновременно растерянным и мужественным.

— Хлеб в молоке размачивай, и есть это давай, больше ничего. Даже если кричать начнёт, — Маржик сурово зыркнул на несчастного. — Понял меня. Растительной пищи не давай. Незачем желудок напрягать. И чуть что, меня зови.

Сам Маржик так и остался жить в прежней таверне, где они остановились, придя в Пантикапей, там, где его знали как отца взрослого сына. Там он и ждал своего мальчика, занимая всё своё время работой. Иногда, сидя вечером с ксеном, даже рассказывал какой у него замечательный Ласик. Вспоминая, он словно ощущал мальчишку рядом с собой, и это успокаивало, отгоняло напрасные мысли.

— Заимодавцы объявлялись, — нехотя признался Скуса, — те, которые в доле, с бывшими хозяевами были. С нас деньги хотят.

— Сам разберусь. Пора мне, — Маржик пошёл на выход, — пока Лешай спит, я там травки специальные дал, сходи на рынок за молоком и хлеб свежий возьми. Приглядывай за ним лучше. И людей в таверну найми, тебе нашими делами заниматься надо.

Самому врачу ещё надо было посетить несколько пациентов, некоторых он посещал бесплатно, но это было нужно для дела.

— Уже нанял, — отмахнулся Скуса, — Всё что нужно, сделаю.

— Старика архонта уберём, а то придумал, тираном себя назначить, как все пусть перед богами ходит… Вот что бы сыновья его не сплотились, перессорить их надо. На каждого слухи собери. Там думать будем, как Лешай поправится, — лугаль показал весть полученную от малыша, которую держал у себя на груди, под хитоном. — Ласик прислал, до Византия добрался, сейчас в Олинф отбыл, документы подтверждать. Так, что считай во главе союза на Понте встали. Пусть теперь Артабаз локти кусает.

— Я уже бросил часть дохода на зерно, так что тоже получим, — поделился фригиец своими новостями, закрывая за Маржиком дверь.

Лидиец прекрасно знал. Насколько сейчас от них, от правильно скоординированных действий его банды зависит благополучие ахеменидского дома. Хлеб, идущий с Боспора, это тот рычаг, которым можно давить на чванливых эллинов. Голые, нищие, эти дети оленя, судят о других… А что они могут дать? Как сказал бы Лешай: