Гончие Артаксеркса

Тёплая кровь заполнила рот, солёный вкус железа был резок, отталкивающий. Калос проглотил, потом заставил себя пить ещё и ещё.

— Молодец, малец, — похвалил его своим ломаным языком Скуса, — сильным воином будешь.

Маржик с интересом наблюдал за этим щенком, за тем, как Калос забавно нагибал голову набок, внимательно слушая взрослого воина. Как становились домиком его светлые брови, когда юноша пытался осмыслить сказанное. Маржик рассматривал его юную фигуру атлета, хоть и очень худого.

Но за время, проведённое в банде, на костях уже начало нарастать мясцо, сразу формируя изящную рельефную мускулатуру. Мальчишка не сидел без дела, и если не учился у старших, тренировался, и это отражалось в его движениях. Барзан, перехватив взгляд командира, понимающе хмыкнул, и одобрительно кивнул.

Казалось, за время тюрьмы, подзабытые навыки Калоса теперь распускались, словно набухшие бутоны. В жестах начала появляться плавность, уверенность.

Податливый и понятливый щенок, учился быстро перенимая повадки других. Его холодный, горделивый профиль, вызывал улыбку у Маржика. Его склонённая над медведем фигура притягивала к себе, гипнотизировала какой-то несуразностью. Калос, был одет в тёплый сусур, из под которого виднелся подол хитона, и торчащие из под него голые коленки, стройных ног, уходящие в мягкие удобные сапоги. Всё это будоражило воображение. Что-то трогательное и наивное было во всей худощавой фигуре юного лаконца, и это гипнотизировало Маржика. Облизнув пересохшие губы. он распорядился, что бы начали свежевать зверя, шкура и вяленное мясо, им ещё пригодятся.

Вечером Маржик сделал для себя ещё одно приятное открытие. Его новое приобретение, то есть Калос, был грамотный, в отличие от остальных в его стае.

Пока они вялили медвежатину, мужчины занимались своими делами. Маржик решил покопаться в своём мешке, где нашёл свиток с описанием местности, выполненный ионийскими географами. Надо было маршрут нанести на тряпку, специально взятую для этого, но вот зачитывать, чертить и высчитывать на собственных коленках оказалось проблематично.

Калос сам вызвался помочь. Увлекшись чтением, он даже начал тыкать длинным пальцем Маржику в ткань, показывая как лучше изобразить их маршрут, где удобней свернуть, что бы не лезть в горы, как обойти болота.

В то время, когда юноша не строил из себя снулую рыбу он становился живым обворожительным наивным ребёнком, домашним, тянущимся к общению. Даже голос у мальчишки оказался бархатистый, лишённый обычных противных металлических нот. Такой домашний щенок Маржика устраивал гораздо больше, чем образ холодного воина, не добитого где-то в Фермопилах.

А потом они шли дальше. Перебирались через реки. обходили болота. Щенок старался вовсю помогать, быть нужным. Чувствовал Калос своей звериной натурой, что вопрос о его нахождении в банде всё ещё решается. Что старшие присматриваются к нему. Он при них нёс свою службу, как положено эфебу.

Он поддерживал костёр, когда это было нужно, он таскал воду. После обрушившегося на них грязного водопада, Калос в чистой горной реке простирал все хламиды. Расстелив ткань на гальке, юноша тёр её камнями, быстрыми, резкими движениями, а Маржик наблюдал, как тот прогибается всем телом.

Вода светлым радостным потоком журчала между камней, студёная она обжигала пальцы, но юноша на это не обращал внимания, он гордился, что воин, и чувствовал себя таковым. А воин должен уметь терпеть, и холод и голод, и быть непривередливым к пище.

Пока юный воин трудился, остальные отдыхали, рассевшись на больших валунах по берегу реки. Барзан достал свою кифару и теперь пел, создавая лёгкую атмосферу для отдыха.

С запруды на реке Лешай принёс пару форелей. Этот белёсый невзрачный хитрец чувствовал природу, настолько остро, что мог входить в неё, соединяясь с ней всем своим естеством, голыми руками он мог поймать любого зверя, приманить рыбу, подманить птицу. Звери сами шли на его ласковый заговор, а Лешай только сворачивал шею, и уже нёс готовый обед. Дар у него такой, может этим даром он и подманил к себе вечно хмурого Скуса.

Калос натянув на ветру верёвки между деревьями, развесил сушиться хламиды. Здесь на ветру они и высохнут быстрее, и не пропитаются резким запахом костра. Огонь они разводить так и не стали, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания.

Лешай чёткими ударами оглушил всё ещё живую рыбу.

— На, малец, ешь — Скуса протянул лаконцу рыбину. Одним резким движением сняв с неё кожу. Маржик хмыкнул, наблюдая, как опекают мальчишку эти двое, в лаконца и вцепились, молоденький, симпатичный, как такого не пригреть.

Сам Калос опять изображал снулую рыбу, гордую, бледную и не живую. Зубами он вонзился в сырое мясо красной рыбы… Маржик криво усмехнулся, наблюдая, как перекашивается красивое лицо лаконца, как он старается перебороть себя и проглотить сырую рыбу. Когда юноша попытался вытащить кости, Скуса дал ему по рукам.

— Ешь так.