Гончие Артаксеркса

Калос ел, заставляя себя, с трудом сглатывая, даже не морщась. Какой же он ещё глупый мальчишка, думал о нём Маржик. Совсем глупый, несмышлёный щенок, даже не знающий, насколько вкусна форель. Ест её с таким гордым видом, словно изображает Сократа пьющего цекуту (?). Пора уже было заняться им вплотную, учитьжизни.

— Что, мальчик приглянулся? — Лешай игриво улыбнулся, подсев рядом. Он чётко чувствовал перепады настроения командира, особенно когда тот о чём-то задумывался или кем-то заинтересовывался. — Барзан уже не устраивает?

Фригиец отложив кифару поднялся, высокий, сильный, мужественный, он воплощал в себе безудержный задор молодости. Скинув колпак молодой мужчина попытался высушить на ветру свои длинные волосы собранные в конский хвост, и всегда прячущиеся под головным убором.

— Слишком своеволен стал. Постоянно приходится за ним приглядывать, чтобы в какую драку не ввязался, и проверять после храмовых проституток. Что бы в дом заразу не приволок, — Маржик покачал головой, — А Калос воин хороший, и наивный как девочка. Лаконцев всегда в строгости воспитывают, попадая в мир, они либо ломаются, либо становятся сильнее. Не дадим же мальчишке сломаться.

— Угу, — пошло хихикнул Лешай, — поддержим его нашими тёплыми объятиями.

— Надо готовить парня, — Маржик приобнял друга за плечи — Афродизиаки у тебя осалюсь? В питьё ему подкладывай.

Суса забрал у мальчишки обгрызаний хвост.

— Наелся, пошли что покажу, — прихватив два только что сделанных дротика, он повёл юношу к запруде.

Сидящие мужчины провожали их заинтересованными взглядами.

— Ну, старик, на этот раз, куда идём, — к ним подсел Барзан, напяливая на голову свой вечный колпак. — Не просто же так ты вывел мальчиков прогулять.

— К гетам идём. Надо у них адамант забрать. Око бога его называют. Сам нас послал, он видел, куда и как идти. — Маржик вздохнул. — Ох считает, что с помощью этого камня он помолодеет. Вот багой нас и послал. Как врач, я в это не верю. Но если нам за это платят, мы принесём ему камень. Багой видел, что нам предстоит, на воде и костях мёртвых.

Маржик поморщился.

— Есть в этом что-то порочное. Скоро Ох вечной жизни захочет, и ведь верят в такую глупость.

— Слышал Ох в Та-Кемет что-то разведывает, — заговор чески начал Барзан, — помяните моё слово, ещё и к Нилу сходим. Там, говорят, такие горячие женщины.

Маржик стукнул весельчака по голове, так, что колпак сдвинулся тому на лоб. Мужчины засмеялись.

Вскоре к ним вернулся Суса.

— Мелкий как, — не сдержал своего любопытства Барзан.

— В воде бултыхается, — добрая отечественная улыбка разглаживала его суровое лицо, мальчишка нашёл дорожку к его суровой душе. Всё понимающий Лешай сжал его руку, Скуса ответил тёплым пожатием.

Калос же сидел над водой, пока старшие о чём-то переговаривались, Скуса показал ему дракона, который живёт там, внизу.

Юноша смотрел сверху, через прозрачную воду. Дракон смотрел на него снизу. Дракон был серый, с длинными усами и плоской головой. Они наблюдали друг за другом. Когда дракон открывал рот, из него наружу вырывался пузырник воздуха. Это было настолько завораживающе, что Калос даже открыл рот от напряжения. Благо, что его никто не видел, и не надо было держать лицо перед взявшими его к себе воинами.

Он ударял ладонью по воде, и дракон тут же прыгал к ней, от чего его длинные усы смешно трепыхались в воде, но видя, что ничего ему не перепало, дракон медленно вплывал назад, в свою нору. Калос сорвал палочку с веточками и стал выманивать дракона к себе. Тот рванул к нему, встав на хвост. Большой рот дракона открывался. Словно он улыбался, и ему понравилось такая игра. Заигравшись, юноша не заметил, как к нему подошёл Барзан.

— Пошли есть, — позвал он Калоса. — Что ты его дразнишь, лучше мясо бы кинул.

— И кину, — пообещал юноша, стараясь спрятать раскрасневшееся от забавы лицо, за бездушной маской.

Глава 2 А

Воспитание лаконских мальчиков несколько выделялось из общепринятого в античности. В Лаконии готовили воинов, и всё было поставлено на выполнение одной цели вполне профессионально. А́гогэ ἀγωγή, что значит «увод», «унесение» — так называлось воспитание, как в самой Лаконии так и её колониях. Агогэ было направленно только на полноправных граждан, у которых оба родителя были лаконцы.

Как пишет Плутарх в Жизнеописании Ликурга: «Воспитание ребёнка не зависело от воли отца, — он приносил его в „лесху“, место, где сидели старшие члены филы, которые осматривали ребёнка. Если он оказывался крепким и здоровым, его отдавали кормить отцу, выделив ему при этом один из девяти земельных участков, но слабых, больных и уродливых детей кидали в „апофеты“, пропасть возле Тайгета». Насколько это действительно так — сказать не возможно, археологическими данными это пока подтверждено не было.