Гонка разоружения

О смерти Устинова не было объявлено по обычным каналам. Вместо этого Михаил Горбачев, который в 1978 году стал самым молодым членом Центрального комитета Коммунистической партии в возрасте 47 лет и, по общему мнению, был очевидным наследником больного Константина Черненко (Горбачев председательствовал на заседаниях Политбюро в отсутствие Черненко), сделал заявление во время поездки в Соединенное Королевство, где он пытался улучшить отношения между двумя странами. «У нас произошла большая и трагическая потеря, — объявил он в заявлении, распространенном для журналистов. — Скончался министр обороны Дмитрий Устинов, наш старый друг и соратник по оружию».

Горбачев прервал свою поездку в Великобританию, чтобы вернуться в Москву на похороны Устинова. Однако перед отъездом он выразил свое разочарование нынешним состоянием отношений между Советским Союзом и Соединенными Штатами. «Особенно важно, — сказал Горбачев, — осознать, что гонка вооружений не может и не способна обеспечить безопасность государства».

Эти слова тяжелым грузом легли на плечи военных промышленников, таких как Владимир Садовников. Контроль над вооружениями существовал на протяжении всего его пребывания на посту директора Воткинского завода. Но теория разоружения всегда нивелировалась реальностью оборонных потребностей Советского Союза, которые, с точки зрения создателей баллистических ракет, были определены Дмитрием Устиновым. У Садовникова никогда не было причин сомневаться в своей уверенности в том, что пока Устинов является министром обороны, у Воткинского завода будет много работы.

Встреча 7 января 1985 года в Женеве между госсекретарем Джорджем Шульцем и министром иностранных дел Громыко состоялась согласно графику. Хотя между ними по-прежнему существовали разногласия, оба дипломата согласились, что нужно найти способ остановить гонку вооружений, включая возобновление переговоров о сокращении их соответствующих ядерных вооружений стратегической и средней дальности. Садовников и прежде слышал такие разговоры, но все же его завод продолжал производить ракеты.

Затем, 10 марта 1985 года скончался Константин Черненко. Владимир Садовников снова оказался в Москве, чтобы поприсутствовать на государственных похоронах. Обычно после смерти генерального секретаря Центральному комитету требуется несколько дней, чтобы объявить преемника. Так было и после смерти Брежнева, и после смерти Андропова. Однако в случае с Черненко о его замене было объявлено всего через 4 часа 15 минут после того, как общественность была уведомлена о кончине генерального секретаря.

В своей приветственной речи Михаил Горбачев ясно дал понять, что его приоритетом будет экономическое развитие Советского Союза. «Мы должны добиться решительного поворота в переводе национальной экономики на рельсы интенсивного развития, — объявил он. — Мы должны, мы обязаны достичь в короткие сроки самые передовые научно-технические позиции, самый высокий мировой уровень производительности общественного труда».

Эти слова мало что означали для Садовникова хотя бы по той причине, что Воткинский завод уже работал на высочайшем уровне научно-технических достижений, когда дело касалось производства баллистических ракет. Однако, когда он слушал речь Горбачева, стало ясно, что разработка, о которой говорил новый генсек, не включала в себя Воткинский завод и его ракеты. Горбачев сослался на возобновившиеся переговоры по контролю над вооружениями, которые тогда велись в Женеве. Горбачев заявил, что Советский Союз стремился «к реальному и значительному сокращению запасов вооружений, а не к разработке новых систем вооружений».

Воткинский завод как раз занимался разработкой «новых систем вооружений»; Горбачев теперь открыто говорил о том, чтобы покончить с делом всей жизни Садовникова, инженеров и рабочих, нанятых им, даже несмотря на то, что они были далеки от достижения соглашения, если действительно такие высокие цели могли быть достигнуты. Переговоры SALT затянулись на десятки лет, а масштабы работ на Воткинском заводе только увеличились. Соглашения SALT касались ограничений вооружений, а не сокращений, и их можно было проверить с помощью так называемых «технических средств» — спутников-шпионов и других средств дистанционного сбора информации. Сокращения были совершенно другим вопросом, требующим уровня проверки, недостижимого в прошлом — инспекции на местах, предполагающие американское присутствие, которые требовались США хотя бы по той причине, что Советы всегда принципиально возражали против этого. Не было никаких оснований полагать, что США смогут убедить Советский Союз согласиться на такой уровень вторжения в свой суверенитет в ближайшее время.