Гонка века. Самая громкая авантюра столетия

«Думаю, именно эти моменты делают плавание на маленьких яхтах таким привлекательным занятием, приносящим удовлетворение и радость. Именно поэтому люди выходят в море на парусных судах. При яхтинге сталкиваешься с множеством проблем, и они, по сути, не такие уж и сложные. Некоторые из них находятся за пределами твоих возможностей. Так уж вышло: я умею чинить передатчики, что не каждому дано, но поломка радиооборудования – достаточно типичная проблема. Это яркий пример, позволяющий понять, почему люди плавают. Просто они знают, что в море с ними будут приключаться различные вещи и придется проявить всю свою находчивость. Но возможность преодолевать трудности и справляться с новыми задачами, конечно, приносит чувство удовлетворения. Я очень доволен собой на данный момент».

Слог Кроухерста становился все более напыщенным. Он рассуждал о физиологических удовольствиях пребывания в море – довольно необычная тема для него, – о том, как приятно лежать в тихую летнюю ночь на палубе, когда температура не опускается ниже 70° F.

«Да, чудесная ночь. За тремя корпусами яхты тянется фосфоресцирующая дорожка. Брошенный за корму линь оставляет за собой длинный след, светящийся как хвост кометы… Думаю, Канары или Азоры – идеальное место для жизни, но на какое-то время для меня сойдет и старая добрая Англия…»

Спасательный линь, заметьте, все еще был привязан на корме. Кроухерст также пообещал поднажать, чтобы вернуться в старую добрую Англию.

«Теперь, когда больше не нужно ковыряться с приемником, я смогу кучу времени уделять «навигаторству», добавить скорости, снова действовать быстро и решительно, поднять грот и мчаться на всех парусах».

На самом деле Кроухерст так и не вернулся к «навигаторству». Утром 22 июня от его эйфории не осталось и следа. Проснувшись, он вдруг осознал, что возможность отсылать сообщения домой азбукой Морзе не решит всех его проблем. Моряк провел бо́льшую часть дня у радиоприемника, устраивая встречу с представителями «ВВС» (что снова напомнило ему о предстоящем испытании) и отсылая сообщения для Родни Холворта о синдикационных контрактах (он продолжал беспокоиться о деньгах). Он по-прежнему мог общаться только с помощью точек и тире, и его безумное желание переговорить с Клэр так и не было удовлетворено.

Между тем Кроухерст снова разобрал свой маленький передатчик «Shannon» и начал работать над новой задачей: передачей голосовых сообщений на большие расстояния на высокой частоте. Как обычно, он трудился ночью, а утром 23 июня попытался связаться с радиотелефонной станцией в Балдоке. Попытка закончилась неудачей. В голосе яхтсмена были раздражение и злоба, когда он изливал на пленку признания и жаловался на неудачный день.

«Не так уж и быстро я продвигаюсь. Даже если немножко заняться «навигаторством», это ни к чему не приведет. К тому же после всего, что случилось сегодня, у меня нет никакого желания возиться с парусами. Я ковырялся с этим чертовым передатчиком. Работа увлекательная… Мне так и не удалось добиться… В общем, ничего хорошего».

Но нужно снова отметить: речь шла о радиоэлектронике, его любимом занятии, о той сфере, в которой он разбирался лучше всего, которая его занимала, когда все остальное шло из рук вон плохо.