Гонка за «Гонцом»

Поэтому было решено сформировать команду из юных представительниц прекрасного пола с попочками, удовлетворяющими изысканный петербургский вкус.

Отбор производила комиссия под председательством директора Эрмитажа, академика и прочая. В состав входили художники, искусствоведы и даже один ветеран войны, который, сославшись на плохое зрение, производил отбор методом пальпации (ощупывания).

— Дилетант! — отозвался о нем искусствовед Щучкин. — Настоящий ценитель не трогает руками произведения искусства!

— Ты и к одетым бабам ближе трех шагов не подходишь! — отбрил его художник Митяйкин. — Потому что не знаешь, что делать дальше!

В конце концов, несмотря на мелкие разногласия, комиссия, вытерев слюну с подбородков, утвердила состав команды.

Начальник Управления ФСБ, входивший в состав комиссии, удовлетворенно вздохнул и направился на заседание другой комиссии, утверждавшей текст, долженствующий быть запечатленным на отборных, пардон, на отобранных попочках.

В состав этой комиссии входили известные мастера художественного слова, литераторы и литературоведы.

Генерал ехал и ломал голову: как избежать перепутывания порядка букв?

«Тренировки! Ежедневные тренировки! Под личным наблюдением! Никому серьезное дело доверить нельзя!» Генерал еще раз тяжело вздохнул.

А в списке лиц, допущенных на церемонию передачи, его внимание привлекла фамилия Влекомова.

— За ним же какая-то ерунда числится! — наморщив лоб, спросил он представлявшего список подполковника Шепталова.

— Так точно! — доложил Шепталов. — Неадекватное поведение. Приезд родственников из Америки. Вступление в связь с членом китайской делегации.

— В связь с членом вступают бабы или гомики! — прервал его генерал. — Он голубой?

— Никак нет! — терпеливо разъяснил Шепталов. — Вступил в связь с переводчицей китайской делегации Хо Чу!

— Чего же тут неадекватного? — удивился генерал. — Тем более если «хочу»!

— Неадекватность усмотрена в действиях по саморекламе, вбросе в СМИ неподтвержденной информации о космическом аппарате. А что касается переводчицы, она, по нашим данным, агент китайской разведки.

— О! Значит, он поимел агента иностранной разведки! — уважительно произнес генерал. — И кто кого завербовал?

— Влекомов не наш сотрудник, поэтому вербовка не могла быть его целью, — удивился генеральской тупости Шепталов. — А вот она вполне могла иметь такую цель. Кроме того, она сама высказала мысль о его возможной вербовке в Китае во время командировки в 2007 году. Наша проверка это предположение не подтвердила. Оставляем или исключаем? — подвигнул генерала к решению Шепталов.

— Да хер с ним, пускай остается! Всякие там корреспонденты могут поинтересоваться, а потом раздуют. Как объяснять? Что китаянку трахнул? Морально неустойчив — значит, физически здоров! — убежденно заявил генерал. — Пусть сам и объясняет, что наболтал об аппарате! У нас все же демократия! — сокрушенно вздохнул он. — Где этот Влекомов сейчас?

— Был в городе, уехал на дачу! — доложил не мешкая Шепталов. Выдержка и прекрасная память обещали ему славную карьеру в органах. — И еще один нюанс: приехавший из Америки муж его племянницы — помощник прибывающего директора НАСА по связям с общественностью Мэтью Фэдич! — вкрадчиво сообщил Шепталов.

— Что ж ты молчал! — возмутился генерал. — Это самый главный фактор!

— Так точно! — с готовностью согласился Шепталов.

— Пусть его немедленно вызывают в город! Немедленно! — распорядился генерал. — И чтобы был под постоянным контролем! Пошлите наших людей на эту самую дачу! Обеспечьте скрытное сопровождение!

— Есть! — четко ответил подполковник Шепталов, одним только тоном вселяя уверенность в неукоснительном исполнении приказа.

Через полчаса «Волга» с тремя сотрудниками, включая водителя, отчалила от здания Большого дома.

Директор НАСА Стив Олдридж собирался в Санкт-Петербург. Правительство США выделило для делегации ООН специальный самолет, «Боинг-747». Рейс Нью-Йорк — Санкт-Петербург с одной промежуточной посадкой, намечавшейся в Париже, — для дозаправки и приема на борт французских и английских членов делегации. Однако за два дня до рейса был назначен новый аэропорт промежуточной посадки — Хитроу, Лондон.

Потрафили верным друзьям британцам, дали легкий щелчок французам за вечное оппонирование Штатам. Французы заартачились и полетели в Петербург отдельно, прямым рейсом из Орли.

Стив Олдридж не огорчился — все равно он их возглавит, не в Лондоне, так в Петербурге.

— Что, Рейнджер, — обратился Стив к своему верному кобелю, — едешь со мной на свою историческую родину? Там где-то твои родственники бегают по помойкам и не знают даже запаха «Педигри».

Рейнджер вильнул хвостом и обожающим взглядом уставился на Стива. Стив любил молчаливых, если можно так выразиться, собеседников и часто, за отсутствием таковых среди людей, разговаривал с псом.