Гонки по лабиринту

- Дифтерия, корь, краснуха, гепатит, - сказал он. - много случаев, а вакцины всегда не хватает. Мы как можем боремся со вспышками заболеваний. Нам очень помогает гуманитарная помощь из России. Но медикаментов нужно много, и мы очень надеемся и на волонтеров.

Гражинский наблюдал за чем-то из окна, его лицо было омыто косым белым светом. Он протянул руку и провел ладонью по локону, свисавшему на лоб, убирая его с глаз и открывая темный полумесяц пота под мышкой своего испачканного медицинского халата. Он распрямил ногу и опустил ее на кафельный пол, затем снова повернулся лицом к Андрею.

- Итак, я был в первой больнице, помогал своему другу, спасал жизни, как ни банально это звучит, - продолжил Гражинский самоироничное замечание с легким оттенком цинизма. - Было десять часов вечера или десять тридцать. Мы долго оперировали, а потом моему коллеге поплохело и они вынужден был остановиться. Желудочный вирус поразил его совершенно неожиданно. Я же был измотан, и если бы его не мучили судороги и понос, я бы, наверное, опозорился, упав в обморок. В этот момент они и привезли его в больницу, эти ребята.

- Полицейские?

- Двое были в форме национальной полиции, двое в форме батальона "Восток". Они не потрудились предъявить мне никаких документов. Я спал на одном из операционных столов - это было лучшее место - и они просто вкатили его туда и разбудили меня. Когда я встал, они бросили его на стол, где я спал. Я должен был произвести вскрытие трупа. Я позвал медсестру, и мы тронулись в путь. Он почему-то был такой бледный.

Гражинский провел рукой по лицу и вздохнул.

- Это было не очень похоже на вскрытие. Я был зол на них. Я велел им убираться к чертовой матери, пока я выполняю свою работу, но лейтенант настоял, чтобы они все остались. Они все равно нервничали. Это было очень важно что они остаются, сказал он, по официальным причинам. Они были всего лишь наблюдателями. - Он сглотнул, попытался снова сглотнуть, но не смог. - я пытался сделать это по-настоящему, методично, но они стали нетерпеливы. Я крикнул им, чтобы они убирались к чертовой матери, и помахал скальпелем. Мгновенно четыре "Калаша" взвели курок и поднялись.

Гражинский поднял руки и прижал их к груди, словно сжимая "Калаш", и уставился воображаемым стволом на Андрея. Он на мгновение застыл в этой позе, а затем опустил руки.

- Эти парни, они влюблены в свое оружие. Они любят размахивать им и направлять их на людей. Они любят видеть ваше лицо, когда вы вдруг понимаете, что между напряжением в их пальцах и вашей смертью есть только небольшое дыхание. Поверьте, когда вы находитесь в такой ситуации, это видно по вашему лицу. Забывается мачизм. От этого хочется обосраться.

Гражинский уставился на крышку своего стола.

"Пока мы стояли вот так, застыв лицом друг к другу, один из них, один из парней из батальона "Восток", медленно протянул ствол своего "Калаша" и сунул его под подол платья медсестры. Он поставил ствол туда, знаете ли. Та окаменела. - Артур покачал головой и грустно улыбнулся. - Все эти парни - трусы. Я знал, что они могут подождать. Позже медсестре придется расплачиваться за мою высокомерную воинственность. И они убедятся, что я слышал, что они с ней сделали. Вот как они это делают, черт побери. - Он томно махнул рукой мухе. - Ты впадаешь в своего рода моральную сортировку. Твой друг был мертв. Медсестре пришлось вернуться домой к мужу и детям. Какое, черт возьми, это имело значение, если я не делал вскрытие по книге? У меня была живая женщина и уже мертвый друг. Что же мне было делать? Медсестра все это знала. Она была в ужасе, что я буду стоять на принципе или что-то в этом роде. Когда я закончил, они забрали тело парня в полиэтиленовом пакете со льдом из магазина. Это все, что я знаю.

- А как насчет вскрытия?

Гражинский взглянул на Шальнева.

- А что с ним такое?

- Что с ним случилось?

Гражинский устало погладил свою козлиную бородку.

- О, его замучили до смерти.

- Каким образом?

Взгляд Гражинского вернулся к нему, и на его лице появилось выражение легкого любопытства.

- Зачем тебе это знать?

- Я раньше в ГУВД своего города работал, а теперь частный детектив, - сказал Андрей. - Хотя я не вижу пытки как общее правило, я вижу их. Я должен знать об этом подробно, как это делает патологоанатом. К сожалению, мне необходимо это знать.

Уставшие глаза Гражинского смотрели на Андрея сквозь линзы его маленьких круглых очков. Он был поразительной фигурой, почти театральной в своей необычной смеси черт и манере, казалось, понимать и даже принимать с какой-то болезненной печалью ужасы, которые были обычным явлением в этой стране.

- Знаешь, этих бойцов учат быть бесчеловечными. Они делают все, что им говорят. Так что многие из них - всего лишь невежественные дети, запуганные и жестокие. А еще есть садисты, которые лезут в это дело. Каждая смерть - это послание, письмо к живым. Люди не просто "убиты" военными или гэбистами. Я вытащил из уретры Дениса оголенный провод. Во время процесса экзекуции его подсоединяют к динамо-машине и крутят ручку. Смерть не просто смерть, в этой стране.