Гонки со смертью

Потом громко распахнулась дверь пожарного выхода. Оттуда, шатаясь, с отвисшей челюстью вышел Арчи. Зуммер и сирена продолжали работать.

— Что случилось? — спросила я.

Покачиваясь, он подошел к своему столу и схватил телефонную трубку. Руки его дрожали.

— Рамос. — Он тупо смотрел на телефон, казалось, не соображая, как им пользоваться. — Там внизу, в гараже, в лифте… Он…

Тяжело дыша, он трясущимися пальцами набирал телефон «911».

Мы с отцом переглянулись и побежали — за угол к лестнице и вниз по ступенькам на цокольный этаж, где располагался гараж. Там под бетонными сводами гуляло эхо. Выезд из гаража был перекрыт металлической решеткой. Мы побежали к лифту.

Он медленно открывался и закрывался — словно кто-то хлопал в гигантские ладоши. Рамос лежал в кабине, и двери то и дело хлопали по его голове. Отец встал в проем, чтобы прекратить это. Нажав кнопку, он заблокировал двери, наклонился и пощупал пальцами затылок охранника.

— Пульс есть. — Он выглянул наружу, потом посмотрел на меня. — Прости, Эван.

Теперь у него уже не было сомнений на мой счет.

В восьмидесяти милях к востоку кружил над диким полем вертолет шерифской службы округа Риверсайд. На обочине стояли две полицейские машины с включенными мигалками.

Там же, на обочине проселочной дороги, офицер допрашивал человека, обнаружившего находку. Тот сидел на земле — ведь он едва не схлопотал сердечный приступ, когда сломя голову несся обратно к дороге, чтобы тормознуть кого-нибудь из водителей с мобильным телефоном.

Еще двое полицейских шагали по полю с оружием наготове. Шагали вдоль длинного следа от автомобильных шин, примявших жухлую траву. След этот тянулся от самой дороги через поле на добрую сотню ярдов и заканчивался у небольшой рощицы. А уже оттуда можно было увидеть заднюю дверцу зеленого «вольво». Полицейские направлялись к машине.

Глава 14

Койот шагал по переулку за зданием «Арджент-тауэр», с каждой секундой все больше удаляясь от подземной автомобильной стоянки. Охранник повел себя непрофессионально. Решетка на выезде опускалась слишком медленно, и Койот успел проскочить.

Но что все это значило?

Эта женщина в дверях была из Чайна-Лейк. Одна из них. Как и тот мужик на коляске, которого он швырнул на строительные леса. И они явно пытались остановить его. Он посмотрел на рукав своей рубашки. Этот мужик дотронулся до него. И напрасно. Койот раздраженно ощерился. Он снял рубашку, оставшись в одной футболке, скомкал ее и бросил в мусорный бак.

А еще он видел двух агентов-службистов, шагавших через площадь. Теперь они куда-то исчезли.

Все это ему ужасно не нравилось.

По-видимому, они хотели добраться до Суэй. А что еще тут можно предположить? Хотели порасспросить ее, вытянуть максимум информации. И это помогло бы им встать у него на пути. Ну уж нет! Такого он не допустит. Суэй нужна ему самому.

Но откуда этим людям из Чайна-Лейк знать про отношение Суэй к заданию? Нет, тут явно нужно хорошенько разобраться. И как можно скорее. Он не может допустить, чтобы кто-то встал у него на пути.

Койот шагал по переулку и слышал, как воют вдалеке полицейские сирены. Бейсболку он тоже выбросил в мусорный бак. Засунув руки в карманы, чтобы придать себе беспечный вид, он неторопливо оглянулся на небоскреб. Ведь он был почти у цели. Так близко, что даже чувствовал запах. Подняв крышку мусорного бака, он отправил туда и белый парик.

Он потянулся к амулету — тот придавал ему силы, — но амулета не оказалось. Сегодня он не надел его! Мистер Заурядность не имел права на армейские жетоны. В горле зародился крик. Он пытался подавить его, затолкать обратно, но тот рвался наружу. Койот растерянно смотрел на «Арджент-тауэр».

Он опять брошен на произвол судьбы. Он положил левую руку на край мусорного бака и хлопнул сверху металлической крышкой. Никаких ощущений — только сдавило кожу. Он еще раз хлопнул крышкой по руке. И снова ничего. У него отсутствовал болевой порог. Все-таки вакцина постепенно убила в нем всякую возможность ощущать и чувствовать.

Никто не мог причинить ему боли. Он был неуязвим.

Тяжело дыша, он вытянул руку и стал ее разглядывать. Ушибы, синяки, а ему все равно. В этом его сила и мощь. Такой вот жертвой досталась ему непобедимость. В глотке снова начал рождаться крик. Его лишили возможности испытывать собственную боль. Он мог только наблюдать ее со стороны, когда страдали другие. Он снова хлопнул по руке крышкой мусорного бака, его приводила в бешенство эта слабость, эта тоска по простым физическим ощущениям.

Сирены приближались, разрывая пронзительным воем небо. Он замер и обратил лицо к солнцу. Он смотрел на восток. Риверсайд. Ребенок.

Койот бросился бежать.

Отец вернулся в вестибюль через вращающуюся дверь главного входа.

— Никаких следов. Ничего!

У стола при входе офицер полиции Лос-Анджелеса разговаривал с Джесси. Записи получались скудными.

— Я знаю только, что он прошел мимо меня. Я обернулся ему вслед, и банка с краской просвистела над головой. Потом…

Отец стоял над ним, скрестив на груди руки.

— Что было потом? Вспоминай, Джесси! У тебя получится, давай!