Гонтлгрим

Наконец Ашмадай высвободил оружие, но уронил его в кусты. В обороне культиста на долю секунды образовалась брешь, и хотя его меч блокировал все безумные атаки другого противника, Баррабус метнулся вперёд и сумел нанести копьеносцу удар в плечо, прежде чем тот отскочил в сторону. Культист вскрикнул, но быстро восстановил равновесие и перенаправил своё оружие.

Но убийца, казалось, потерял к нему интерес. Оба клинка Баррабуса атаковали теперь единственного противника. Он просто защищался, зля Ашмадай и вынуждая сделать единственную ошибку, которая позволила бы убийце поймать кинжалом его скипетр и освободить путь для смертельного удара мечём.

Копьеносец разгадал его тактику и предупреждающе крикнул, бросив в противника копьё. С расстояния всего нескольких шагов такую атаку не смог бы отразить почти никто на Фаэруне.

Но Баррабус не был «никем».

Казалось, он даже не смотрел на копьеносца, но мгновенно убрал свою левую руку и в правильный момент сделал движение правой, захватывая копьё и направляя его перед собой. И в то же самое время, мгновенно повернувшись, убийца поместил меч позади копья, чтобы бросить его вперёд.

Этот неуклюжий бросок не был опасен для сектанта со скипетром, но он застиг его врасплох. А мгновение слабости в поединке против Баррабуса Серого это слишком долго. Ашмадай ударил по древку копья, отбрасывая его в сторону, затем вскрикнул и повернул оружие вниз, пытаясь защититься от наступающего врага.

Но длинный кинжал убийцы поймал его скипетр, Баррабус сдвинул правую ногу в сторону, отводя руку и освобождая путь мечу. Прежде, чем культист сумел остановить движение, убийца сделал выпад мечём, проведя им по пойманному оружию. Ашмадай пытался выставит руку для защиты, но это уже не имело никакого значения, и он мог только корчиться от боли, когда меч пронзил его грудь.

Культист отшатнулся, на кожаной тунике выступила кровь. Сперва, он испытал облегчение, казалось, что меч не нанёс ему большого вреда.

Но Баррабус знал, что прекрасный меч ранил человека в сердце, поэтому больше не обращал на него внимания. Вместо этого он повернулся к невооружённому фанатику, который мгновенно остановил свою атаку, столкнувшись со смертоносным клинком.

— Они оба мертвы, — заверил противника Баррабус, — хотя ещё и не знают об этом.

Ашмадай взглянул на женщину, всё ещё стоявшую задыхаясь и пытаясь схватить рукоятку ножа, чтобы вытащить лезвие из горла.

— Скоро она почувствует яд, — объяснил убийца. — Для неё же будет лучше вонзить кинжал глубже, чтобы всё закончилось побыстрее.

В стороне закричал истекающий кровью человек.

— Убей его!

Хотя он пытался говорить громко, слова потонули в хрипе боли. На глазах последнего оставшегося бойца, воин осел на колени одной рукой зажимая смертельную рану, а другой упорно держась за скипетр.

— Это он тебе или мне? — поддразнил Баррабус.

Его рассмешила нелепость всего происходящего, когда оставшийся сектант, возможно, не столь преданный богу-дьяволу, как он думал, развернулся и сбежал.

— Я прямо позади тебя! — крикнул убийца, хотя не двинулся с места. Он повернулся к стоящему на коленях человеку, который склонился, опираясь на руку, чтобы не упасть.

Тень сожаления пробежала по лицу Баррабуса, когда он проходил мимо умирающего человека к женщине, которая, отступая от него, упёрлась в дерево. Нож всё ещё торчал из её горла.

— Если бы я взял тебя в плен, незерильцы мучили бы тебя отвратительными способами, прежде чем убить, — сказал убийца, вынимая нож из её горла и одновременна вонзая в сердце меч.

На лице культистки появилась гримаса боли. Баррабус вытащил меч, позволяя ей медленно осесть наземь. Он повернулся к стоящему на коленях человеку и закончил его мучения одним ударом по голове.

Глубоко вздохнув, убийца убрал в ножны свой длинный кинжал и достал из мешочка Алегни пару пузырьков. Они были сделаны из незнакомого прозрачного металла, позволявшего рассмотреть чёрную жидкость, содержащуюся в них. Баррабус ногой перевернул мужчину, откупорил пузырёк и вылил его содержимое на лоб мертвеца.

Он отстранился, отворачиваясь, когда вещество начало делать свою работу: тёмно-серый покров начал распространяться ото лба человека на всё лицо и дальше на тело.

Злясь, Баррабус сунул меч под воротник туники культиста и разорвал ткань. Ему не доставляло радость срезать кожу, на которую был нанесён символ Ашмадай, но это было необходимо. Убийца повторил процедуру с женщиной, опустошая второй пузырёк и срезая метку.

* * *

Он возвращался к ближайшему лагерю незерильцев, стремясь избавиться от отвратительных трофеев. И с каждым шагом Баррабус всё больше осознавал безумие этого жестокого обмена солдатами. Не обработай он тела, тэйцы скормили бы их растущему Кольцу Страха, добавив ему сил и превратив мёртвецов в воинов-зомби, которых снова можно послать против незерильцев. Живые Ашмадай, очевидно считали это лучшим, что они могут сделать.