Гонцы смерти

Пока все не склеивалось: и разговор Скопина с Оболенским утешительных результатов не дал, и ситуация с Кроминым повисала в воздухе. Турецкий допросил всех в «Белом доме», его оперативники прошерстили и переговорили со всеми на даче. Один сосед видел, правда, «мерседес», похожий по описаниям на машину Станкевича, но не обратил внимания на тех, кто сидел в машине. И время не запомнил. Ходил в лес за грибами, увидел, что у забора дачи Шелиша стоит «мерседес». Вся информация. Оперативники позже доложили, что стекла в машине затемненные, поэтому сосед увидеть никого и не мог. Но Станкевич ездил именно в это время к Дитковскому, встреча была назначена заранее, за неделю, замминистра специально спланировал свое время так, чтобы приехать именно к четырем. Станкевич приехал в 16.15. Александр Борисович специально его не вызывал, чтобы собрать о нем как можно больше сведений. Нутром чувствовал, что он не посторонний в этой истории. Может быть, и самый главный. Меркулов, которому Турецкий рассказал о брате первой жены Шелиша, грозившем его убить, посоветовал проверить и эту версию, но брат тогда был весь день на работе и имел твердое алиби. Александр Борисович это проверил.

Важно было подтвердить и версию о воздействии аппарата Володина, иначе тот же Фомин поднимет его на смех. Как сквозь землю провалились два террориста из Швейцарии. Они-то уж наверняка могли порассказать много интересного, но объявившийся Грязнов-старший, которому Турецкий сделал втык за то, что он тратит время на поиск дурацких колес, поведал, что фотографии еще только будут раздавать, их не успели распечатать, потому что испортился ксерокс в ГУВД и, вместо того чтобы найти другой, этот взялись ремонтировать. Словом, все как обычно в Поднебесной.

Телефон Басова не отвечал ни дома, ни на работе. Секретарша сказала, что директор будет только завтра. Турецкий, не любивший сидеть сложа руки в таких ситуациях, позвонил Элле Максимовне. Встреча с ней была запланирована. Тогда она была в горе и подробных показаний дать не могла. И хотя Александр Борисович не рассчитывал выудить у нее что-нибудь сенсационное, но по опыту знал, что контролируемый участок надо пропахивать по нескольку раз: обязательно что-то объявится такое, что не заметил с первого раза. И в этом отношении допрос жены умершего был важен для следствия.

Вдова была дома и охотно согласилась встретиться. У Турецкого даже возникло ощущение во время телефонного разговора, что ей очень одиноко и она рада видеть кого угодно, лишь бы не быть одной. А кроме того, уже при первой встрече между ними возникла некая связь, и безутешная мадам Шелиш, как ему показалось, посматривала на него с явным женским интересом. Вообще-то он должен был пригласить ее в следственную часть, но решил съездить к ней домой.

Турецкий помчался к ней, бросив Лару опять в неведении относительно своих вечерних планов. После легкой размолвки из-за Нади Павловой они вроде бы помирились, хотя настроение у «важняка» высоким градусом не отличалось. Когда работа не ладится, ему и на баб смотреть неохота, и коньяк кажется горьким, как водка.

Единственное, что осталось Элле от бывшего вице-премьера, — это двухкомнатная квартира на Рублевке. Старую, трехкомнатную, он оставил прежней жене, Нине, а новую они едва успели обставить кое-какой мебелью. Вот и все наследство да пара тысяч долларов сбережений. Расставаясь со Станкевичем, Элла не выставила ему никаких условий, радуясь, что он вообще согласился на развод. Теперь же, задним числом, она хотела урвать свой кусок, была даже согласна вернуться к нему, хоть и испытывала прежнее отвращение.

Однажды, когда они еще жили вместе, проснувшись среди ночи, она вдруг увидела его желтое восковое лицо и страшно перепугалась, точно рядом с ней лежал покойник. С той ночи и появилась эта брезгливость, которую она никак не могла подавить в себе. Поэтому и бросилась в объятия к розовощекому Олегу. Конечно, не только поэтому, но одной из причин разрыва и стало это физическое отвращение к мужу.

Элла Максимовна встретила его в нарядном длинном платье приглушенных желто-красных, тонов, которое очень шло ей, еще эффектней подчеркивая статную фигуру и красивое лицо. Турецкий готов был поклясться, что хозяйка надела это платье специально, чтобы заинтересовать собой, впрочем, он и не мог думать иначе. Она предложила гостю кофе, выставила на стол коробку конфет и печенье.

Александр Борисович пошел вместе с ней варить кофе, чтобы начать разговор на кухне, в непринужденной обстановке.

— Я вижу, вы немного оправились от вашего горя, — закуривая свои «LM», улыбнулся он.

— Время все лечит, как, кстати, и одиночество, а последним я переполнена: последние три дня ни одного звонка, — заговорила она. — Вы — первый, поэтому я так и ухватилась за вас.

Она так и сказала: «ухватилась за вас», и Турецкому понравилось это выражение, как и ее искренний тон с самого начала.

— Вы ведь тоже не верите, что произошел несчастный случай, что все случилось от переутомления, как некоторые стараются преподнести эту внезапную кончину?

— Ваш Фомин…