Гонзу Читатель

Я кипела, я ругалась последними словами, я, каюсь, крыла эту мать Терезу с таким прибором, позавидовали бы гамбургские докеры. Во мне бушевал пиратский капитан Лили. Мысленно. Вслух я грустно улыбалась и кивала – да, конечно, как он может оставить маму одну. И ничего страшного, ведь он же прилетит на следующий день. Ну, не три дня счастья, а два, но все равно будет здорово. Да, конечно, он абсолютно прав.

Вот опять же, если бы я была Алисой… Уж она бы нашла слова, чтобы убедить и Энди, и мамашу его сделать так, как нужно ей, Алисе. Мама бы вообще сказала, что ноготь – это тьфу, даже беспокоиться нечего, она вообще сама себя сейчас быстренько прооперирует кухонным ножом, не переставая тушить для нас с Энди рульку. Но я не Алиса. Так уж вышло, что я по-прежнему Бригитта Штаубе, а Бригитта может лишь соглашаться с тем, что сует ей в руки смешливая, охочая до шуточек реальность.

Да и в самом деле, делов-то… Проведу день одна в незнакомом месте. В незнакомом месте одна…

И тут что-то меня зацепило. Уехать одной далеко в новое место. Стать другой, новой. Там меня никто не знает, за мной ничто не тянется из прошлого. Никто не знает, что я Бригитта. Тогда пусть я буду Алисой. Хотя бы одни-единственные сутки в своей жизни.

Я выворотила на кровать уже три дня как сложенную сумку. Кучей вывалились мой старый купальник (сплошной, черный, ну как я могу в раздельном, не юная девица, неприлично), пара вискозных блузочек (скромненьких, однотипных, с воротничком и коротким рукавчиком, модель «Училка на каникулах»), юбка под лен неопределенного цвета (длинная и мятая, ее возить удобно), сношенные шлепки (зато подошва у них пробковая, а ремешки кожаные, широкие – ортопедические такие шлепанцы), трикотажная… что? Не футболка, не толстовка, а такая кофточка без застежек, сплошная, с попугаями и тиграми, из «H&M». Пошурудив руками в тряпье, я вытащила оттуда эту последнюю, а все остальное вот так кучей засунула в ящик комода, и новую черную шляпу туда же. И двинула в торговый центр.

Первое, что я купила – это джеггинсы до щиколоток. Белые, с крупными фиолетовыми ирисами. А потом еще пару маек без рукавов. Одна – цвета фуксии, ядовитая такая, прелесть, а вторая – бирюзовая, к моим тициановским волосам и дымчато-серо-зеленым глазам вообще атас. И купальник. Раздельный. Микро. Какой-то африканской каннибальской расцветки – ярко, сочно, призывно. И такое же неукротимое парео. И короткую юбчонку в складку фасона «Лолита». И на предмет неожиданных морозов – свитер от «Сислей». Серый, с трехэтажным уютным воротником шире головы, косами, вывязанными по груди, и длинными рукавами, которые не закатывают, а подтягивают вверх, чтобы они были гармошкой. Он вроде и не нужен, но мне захотелось. Он на вешалке выглядел как глиста, вытянутый, а на манекене сидел очень привлекательно. Я померила – снять не смогла, поняла, что мы не расстанемся. Роскошь какая – купить не давно обдуманную нужную вещь, а ту, что неожиданно приглянулась. Бригитта такого себе не позволяет. Еще купила тенниски в бело-розовую зефирную полоску. Ну и до кучи носки, смешные такие, на щиколотке мордочка оскаленная и ушки. Злобное, но симпатичное. Тоторо из анимешек японских. И бейсболку белую. И пляжные шлепанцы с тонкими ремешками и стеклянными бусинками. И темные очки. Вот это вообще самое дорогое. Сто восемь евро. Охренеть. Но они такие, такие… ар-декошные… форма такая волшебная, не передать. Сиреневые… нет, скорее, фиолетовые стекла, оправа тонкая металлическая в цвет. Как я без них раньше жила, не представляю.

Все, алес. Алиса готова к отъезду.

* * *

Когда самолет приземлился и мы пешочком прошли от трапа до аэропорта, было уже совсем темно, с одной стороны – редкие рыжие огоньки на горе, с другой – мрачный мрак, плотный, теплый, и где-то в нем ворочался океан, сопел и фыркал. Я села в такси, сунула в нос водителю распечатку брони с «Airbnb», машина сразу нырнула в тоннель, и уже через десять минут меня высадили не пойми где, в серой пустоте под одиноким фонарем у глухой длинной стены.

И тут же в круг неяркого света вступила высокая веретенообразная фигура. Полная женщина в трикотажных черных лосинах и растянутой, неимоверной ширины майке – Сидалия, хозяйка наших, вернее, пока только моих апартаментов. И, конечно, первое, что она спросила – почему я одна, ведь нас должно быть двое, мы и снимали студию как пара, и что случилось, и все ли у меня в порядке. Она говорила по-английски, несколько прикудахтывая, будто хлопотливая несушка. Мне не все удавалось понять в ее речи.

Успокоенная тем, что приятель мой прибудет обязательно, просто у него образовалось страшно неотложное дело и парой мы будем уже к завтрашнему вечеру, она повела меня вдоль темной стены. Оказалось, что это задняя стена дома, периодически в ней попадались двери. Сидалия довела меня до последней и отперла ее.