Гонзу Читатель

– Ну как же, Гонзу, такая солидная мадам… Разве ее забудешь? И что с ней? Опять откуда-нибудь рухнула?

– Не знаю. Но у нее любой чих – уже смертельная болезнь и повод для нового завещания. Хотя завещать она может только своего кота и пятнадцать альбомов с семейными фотографиями. Но надо ехать. У нее, кроме меня, никого уже нет. Дай мне свой телефон, я билет закажу. Мой что-то сдох.

– Ага, бери.

Пошурудив в чужом телефоне, Гонзу заказал билет до Порту. Вылет был через три часа. В самый раз.

– Педру, отвези меня в аэропорт.

– Буит сделано, шеф.

* * *

Через три часа Гонсалу Араужу Гимарайнш да Кошта сидел в самолете, болтавшемся в легкой турбулентности над океаном. Закрыв глаза, прислонив лысину к пластиковой стенке салона, успешно делал вид, что спит. Надо было собрать информацию в кучку, разложить ее по ранжиру и сделать выводы.

Три года он провел на тихом острове, честно стараясь врасти в него, превратиться в такого же пенсионера, как его новые приятели: читал газеты, пил пиво из малюсеньких бутылочек, обсуждал футбольные матчи и реформу здравоохранения, играл в лото, сплетничал, сидя на солнышке. Получалось не очень. Он предпочитал бегать по пляжику из желтого марокканского песка, плавать в крохотной бухточке. Купил мотоцикл и объехал весь остров. Познакомился с владелицей маленького турагентства в столице и теперь проводил выходные с Кармой – сорокалетней, еще очень красивой женщиной. Они катались на мотоцикле, посещали немногочисленные выставки и спектакли в единственном театре, ужинали то в одном городке, то в другом, возвращались ночевать в Фуншал, в ее квартирку в современном многоэтажном доме. Он стал рядовым обывателем. И тихо радовался.

А теперь это письмо… Это чертово письмо в этом чертовом почтовом ящике…

Когда он решил бросить бизнес, выйти, так сказать, на пенсию, он оставил всю сеть своему лучшему агенту. Можно сказать, в наследство. Он звал его Чико. Что это за человек – пол, возраст, внешность, – он не знал. Общались они только в вирте. Даже в какой стране Чико базировался, пришлось бы вычислять, если бы такая необходимость возникла. И сам Гонсалу был таким же слепым пятном для своего агента. Известен был только ник. Для Чико он был Рики. Немного мультяшно – ну и что? У каждого агента есть свой ник. Он, как паук, сидит в центре сети, дергает за тонкие виртуальные нити. Рики знал всех агентов. Каждый агент знал только его. Теперь в центре сети сидел Чико.

И вот, спустя три с лишним года, Чико назначил встречу… Не совсем так. Чико попросил о помощи. Письмо нужно понимать следующим образом. Гонсалу, он же Энрике Барбоза, должен явиться в отель «Пикадилли» сегодня к девяти вечера и найти человека по имени Мигуэль Перейра Андраде, то есть Чико. Самые важные слова в письме – «Амалия Монтана». Это не имя. Это код. Код, который знают только они: Рики и его агент. И раньше им не приходилось использовать его никогда. «Амалия» – просьба о помощи, «Монтана» – уровень опасности красный, самый высокий.

Именно поэтому он выбросил свой недешевый телефон в первую попавшуюся урну. Именно поэтому он не взял с собой ноут. Чтобы его нельзя было отследить через интернет.

«Белгравия»

Вон он, отель «Пикадилли». Стоит только повернуть голову влево, выйдя с железнодорожной станции, как увидишь белую многоэтажную башню. Пройди метров пятьсот сначала мимо маленького домика старого вокзала, нынче заброшенного, потом вдоль стеклянного фасада конторы по прокату машин, а дальше вдоль высокой насыпи с рельсами и семафорами, перейди дорогу на перекрестке с круговым движением – и вот ты у ворот роскошного пятизвездочного отеля. Входи, не бойся!

Гонзу не вошел. Прошел мимо. Еще метрах в трехстах дальше стояла вторая башня. Чуть пониже, с чуть более облезлой штукатуркой. Более старая и менее звездная гостиница «Гимарайнш». Именно туда он зашел, снял номер и поднялся на свой шестой этаж.

Восемь вечера. У него есть полчаса. Может, минут сорок. Душ. Включить максимальный напор, постоять под горячей водой, чтобы жгучие иголочки искололи, истыкали все тело. Открыть окно, постоять голышом на сквозняке, остудить распаренную кожу. Он пошуровал в мини-баре, вытащил маленькую, в четверть литра, бутылочку «Сандемана» и пачку чипсов. Пил из горлышка – возвращаться в ванную, теперь уже за стаканом, было лень. Чипсы, выпав из криво разорванной упаковки, рассыпались по подоконнику. Внизу под окном был задний двор гостиницы, пара человек разгружали белый фургон – наверное, сюда выходила кухня ресторана.

За невзрачным сетчатым забором, общим для обеих гостиниц – и роскошной «Пикадилли», и простачка «Гимарайнша», – стоит какая-то заброшка. Заросшее высокой травой и кустами пространство, небольшая пестрая свалка, к которой ведет тропинка от прорехи в заборе как раз в той точке, где территории обоих отелей соприкасаются. По правой стороне длинное, серое, уже почти почерневшее от времени здание – склады или фабрика. Заброшено все это дело было явно давно, лет тридцать назад. Фасад строения выходит на улицу, ведущую к центру города.