Good Again (СИ)

На меня напала невыносимая застенчивость, улыбка, как пламя свечи, погасла от его прикосновения. Воздух в комнате казался совершенно недвижим, даже крики ночных созданий за окном как будто разом стихли. Кончик его пальца заставил все мое тело мгновенно завибрировать, и я даже потеряла ориентацию в пространстве. Губы сами собой раскрылись и Пит, поняв это как приглашение, наклонился и поцеловал меня, сперва нежно, смакуя мои губы, игриво перекатывая их меж своих губ. Вспомнив о том, как мы целовались в кухне, я тоже поймала его нижнюю губу и легонько пососала, наслаждаясь её невероятной мягкостью, и испытала острое чувство удовлетворения, когда он отреагировал, резко втянув в себя воздух. Даже бесконечный поток мыслей в голове остановился, когда все уровни сознания постепенно растворились в ощущении его губ, ласкающих мои. И когда его язык проник мне в рот, мой собственный язык с ним сплелся и стал танцевать с ним в такт. Я была как пьяная от ощущения его близости, и уже не разбирала даже где мы находимся.

Он подался вперед, углубил наши поцелуи, стал настойчивее. Я же положила ладонь ему на шею, короткие светлые волосы защекотали мои пальцы. Зарывшись рукой в его кудри и чуточку с ними поиграв, я притянула его еще ближе. В ответ, не разрывая поцелуя, Пит провел руками вдоль моего тела, скользнул по талии и притянул меня к себе за бедра. Я застонала прямо в его прижатый ко мне рот: от этих ласк я была вся как в бреду, но безостановочно ощупывала его: спину, руки и плечи. Через ткань его рубашки я чувствовала какая широкая и мускулистая у него грудь, как рельефно выступают на ней мышцы. Мне так хотелось к нему там прикоснуться, что я даже оторвалась от его губ, и потянулась припухшим ртом к изгибу его мужественной челюсти, попробовала его языком на вкус. Все его тело заходило ходуном, когда я двинулась дальше — от подбородка к ушной раковине. Звуки, которые я сама при этом издавала, прежде обязательно бы меня крайне смутили, но сейчас мне и дела до них не было. И я скользнула языком внутрь его уха, позволила себе лизнуть нежнейший его край и даже пару раз слегка его прикусить. Меня терзало чувство того самого голода, желание его везде коснуться, и я прошлась языком по его шее, задержавшись в ямочке между ключиц. Вела себя безрассудно, смело, а он от этого дрожал. И ласковые прикосновения его пальцев тоже стали смелее, теперь он мял мои бедра как несформированный кусочек теста.

Вскоре все мое тело оказалось к нему прижато, и что-то — скорее всего, наши руки — постоянно двигалось и становилось все более требовательным. Стоило мне прошептать его имя, как Пит потерся об меня, стараясь сократить и без того уже не существующее расстояние между нами. Меня уже ничто не останавливало, я и тащила его к себе, подол моей ночной рубашки задрался, обнажив мои бедра. И его руки стали гладить открывшийся участок голой кожи, и выше, выше, пока большой палец не добрался до груди, отчего соски болезненно налились. Тем временем давно закатившееся солнце уже пылало где-то между ног, я чувствовала там влажную пульсацию, такую сильную, что мне было от нее на самом деле больно, и мне хотелось только одного - облегчить эту боль. Пит раздвинул мне бедра здоровой ногой, и я ощутила их кожей красноречивое свидетельство того, как сильно он был возбужден. Когда он так ко мне прижался, то содрогнулся и застонал. И мне внезапно стало ужасно интересно: как это было бы, окажись он там? От одной этой мысли моя спина сама собой прогнулась, и я, лежа под ним, невольно подставила шею его губам. И он начал меня лихорадочно там целовать, попеременно пробуя языком на вкус мою чувствительную кожу.

От острой потребности разрядиться от этого растущего между моими бедрами болезненного напряжения у меня почти уже мутилось в голове. И я закинула на него ноги, обвила его ими, чувствуя, как ко мне через тугую ткань прижимается что-то большое и тяжелое. В этот момент Пит уже не стал подавлять протяжный стон. Я могла бы раствориться в его теле — утопить в этом свое горе, свои ужасные видения. И я подалась к нему, чувствуя, что он сам стал начал ритмично об меня тереться, прижавшись ко мне всем телом и уронив голову. Его руки снова заползли мне под рубашку, которая теперь сбилась где-то у меня на талии, он гладил мой живот, и каждый дюйм кожи пылал от его прикосновений. И я, запустив руки ему в шорты пониже спины, смело взяла его за ягодицы, прижав к себе. Но тут он внезапно замер и отстранился, он тяжело дышал, не поднимая головы.

— Китнисс, если я сейчас же не остановлюсь…