Гопакиада

Гладко, однако, было только на бумаге. Пока депутаты грезили, народ на местах действовал. Вернее, народы. Буковинские румыны, например, заявили, что украинцы им не указ, а их вековая мечта — влиться в Romania Mare, и уже 11 ноября доблестные части королевской армии парадным маршем вошли в Черновцы, не дав «Краевому комитету УНС» порадоваться жизни и неделю. В Закарпатье, что называется, своя своих не познаша: там вооруженные люди активно выясняли отношения на предмет, с кем быть — с Чехословакией, Венгрией, Россией (были и такие) или все же идти под руку УНС, причем «украинствующие» оказались в меньшинстве, а «русофилы» наоборот. Даже в самой Галиции единства мнений по этому поводу не наблюдалось. Если Республика Команча, образованная в краях, населенных лемками, заявила о том, что считает себя естественной частью ЗУНР, то соседняя с ней Русская народная республика лемков, наоборот, постановила войти в состав России, а пока это невозможно, просить о защите от «украинцев» Прагу. Однако все это были пустяки, потому что имелась еще и такая радость, как поляки, считавшие, что у «галицийского вопроса» есть одно решение, и притом, как говорилось в старых учебниках математики, только одно.

Уже 1 ноября в Перемышле начались столкновения между спонтанно возникшим польским ополчением и отрядами новоявленной «украинской власти». Имея больше оружия, опыта, да и численно превосходящие, сторонники ЗУНР неприятный эксцесс уладили за три дня, однако еще через неделю к Перемышлю подошли польские войска, быстро разъяснившие ситуацию и развернувшие наступление на Львов, где с 3 ноября и без того шли ожесточенные уличные бои.

Ситуация в столице пока еще провинции была, надо сказать, сюрреалистическая. Украинских формирований там было, естественно, больше, чем где-нибудь, вооружены они были очень хорошо, так что УНС ничуть не сомневался в быстром и успешном подавлении «беспорядков». Однако всего через три дня после старта польское ополчение, имевшее две винтовки на пятерых-семерых и на треть состоявшее из «орлят$1 — тинейджеров, уже овладело половиной города. Спешно подброшенные подкрепления «сечевых стрельцов» делали грозный вид ровно два дня, а затем плотно сосредоточились на хотя бы защите от «орлят» центра. К слову, ежели кого-то шокирует тон изложения, скажу сразу: все, конечно, было серьезнее, поскольку во Львове, в отличие от Крут, детей на растерзание не бросали. Говорить никто ни с кем не хотел, да и не о чем было говорить, вопрос о Львове был принципиальным, и это понимали даже «орлята», 12 ноября попытавшиеся решить вопрос сами и окончательно, но, о радость, отброшенные взрослыми сечевыми дядями под командованием даровитого командира Григория Коссака. После чего вдохновленный «великой победой» УНС провозгласил создание Западно-Украинской Народной Республики и был рад. Аж до 15 ноября, когда поляки, наругав «орлят» за излишек инициативы, восстановили status quo, вынудив «законную власть» просить перемирия. На время замирившись, и те, и другие стали ждать помощи, однако появившиеся первыми крестьяне из окрестных сел изменить что-либо не смогли, зато к полякам подошла помощь из Перемышля. Так что и «орлята», и их папы с мамами могли спокойно расходиться по домам, доверив дальнейшую работу профессионалам. По домам, однако, не разошелся никто. Напротив. И в ночь на 22 ноября, после спешного убытия «законной власти» в направлении Тернополя, «украинские войска» ушли вслед за руководством, а польские заняли, наконец, центр города. Параллельно устроив солидный еврейский погром — не из пресловутого даже антисемитизма, а в связи с тем, что львовские евреи, ослушавшись своих лидеров, защищали дело ЗУНР даже тогда, когда на улицах не осталось ни одного «сечевика».

Туда-сюда-обратно