Гора Дракона

— Как… я хочу сказать, чего они от меня ждут?

— Ваша проблема, — ровным голосом ответила она. — Это не у меня степени из Гарварда и Массачусетского технологического института.

Остаток дня Карсон провел, перечитывая заметки о первых опытах, стараясь не обращать внимания на отвлекающие запутанные записи Барта о лабораторных экспериментах.

К вечеру он начал чувствовать себя немного увереннее. В Массачусетском технологическом институте он работал с новой рекомбинантной ДНК; Барт про этот метод не знал. Карсон составил схему, изображающую проблему, затем разбил ее на части, которые, в свою очередь, разделил на простые задачи.

Когда рабочий день близился к концу, Карсон начал составлять собственный план исследований. Он понял, что еще многое можно сделать. Он встал, потянулся и принялся смотреть, как де Вака подключается к сети.

— Не забудьте внести в компьютер данные о своей работе, — сказала она. — Я уверена, что Большой Брат захочет сегодня вечером проверить, что вам удалось сделать.

— Спасибо, — ответил Карсон, внутренне усмехнувшись, что Скоупс станет тратить время, просматривая его записи.

Скоупс и Барт явно были друзьями, но Карсон продолжал оставаться лаборантом третьего уровня из отделения компании в Эдисоне. Он ввел в компьютер все, что сделал за день, а затем последовал за де Вакой, которая медленно шла к выходу из гриппозного отсека.

В раздевалке он отстегнул визор и, сражаясь с нижней частью защитного костюма, бросил взгляд на свою ассистентку. Она уже убрала свой защитный костюм и тряхнула головой, чтобы привести в порядок волосы. Карсон с изумлением обнаружил, что перед ним не коренастая сеньорита, какой он себе ее представлял, а стройная, невероятно красивая молодая женщина с длинными черными волосами, смуглой кожей и царственным лицом с карими глазами.

Она повернулась и заметила его взгляд.

— Держи свои гляделки при себе, cabron,^[19] — сказала она, — если, конечно, не хочешь закончить свои дни, как один из наших шимпанзе.

Она надела сумку на плечо и вышла из комнаты, а все остальные разразились громким хохотом.

Комната была восьмиугольной. Каждая стена тянулась к потолку с крестовидными сводами, в пятидесяти футах выше, освещенному мягким светом невидимых ламп. Семь стен занимали громадные экраны с плоскими мониторами, в настоящий момент темными. В восьмой была дверь, на одном уровне со стеной, маленькая, но невероятно толстая из-за внутренней звукоизоляции. И хотя помещение находилось на высоте шестидесяти этажей над Бостонской гаванью, тут не оказалось ни одного окна. Пол был выложен редкой танзанийской плиткой мбанга приглушенных пепельно-серых тонов.

Внутренняя сторона двери была из толстого сплава с металлическими вставками. Ручку заменял сканер для идентификации сетчатки глаза «Айдентифай» и устройство, считывающее рисунок ладони, «Фингерматрикс». Рядом с дверью, под стерилизующим ультрафиолетовым светом, стоял ряд пробковых тапочек. Их размеры были указаны на носках крупными цифрами. Под установленной наверху камерой, которая постоянно вращалась, висела табличка с надписью: «Пожалуйста, всегда говорите тихо».

За ней находился длинный, тускло освещенный коридор, который вел к шахте лифта и посту охраны. По обе его стороны располагались ряды закрытых дверей, ведущих в кабинеты службы безопасности, кухни, изолятор, к электростатическим очистителям воздуха, а также в комнаты слуг, обеспечивающих многочисленные нужды хозяина восьмиугольного кабинета.

Первая дверь была открыта, а за ней взгляду представала комната, отделанная вишневым деревом, с мраморным камином, паркетным полом, покрытым персидским ковром, и несколькими картинами школы реки Гудзон.^[20] В центре стоял великолепный стол из красного дерева, единственным электрическим устройством на нем был старинный телефон с диском. За столом сидел человек в костюме и что-то писал на листке бумаги.

В сводчатый потолок огромной восьмиугольной комнаты была вделана лампа, от которой в самый центр падал тонкий, ослепительно белый луч. В световом пятне стоял видавший виды диван, какие были в моде в семидесятых годах. Подлокотники потемнели от времени, а из протертой подушки торчали куски наполнителя. Передний край был замотан серебристой клейкой лентой. Несмотря на неказистый, потрепанный вид, диван обладал одним существенным достоинством: он был невероятно удобен.

По обе стороны от него, словно на страже, стояли два дешевых приставных столика в псевдоантичном стиле. На одном находились большой телефон, несколько электронных устройств в черных ящиках из гладко отполированного металла и видеокамера, направленная на диван. Другой столик был пустым, но на нем остались многочисленные пятна от жирных коробок с пиццей и липких банок с кока-колой.