Гора из черного стекла

— Рени? — Он удивился еще больше, чем она, у него даже дрожал голос — Я сейчас… Я сейчас выпущу тебя.

— Не открывай резервуар! Я не могу объяснить, но не хочу, чтобы меня выпускали. Я не знаю, сколько еще у меня времени.

— Что… — Он не мог говорить от нахлынувших чувств. — Что происходит, Рени? Мы не говорили с тобой с тех пор, как ты вошла в резервуар. А это было несколько недель назад! Мы ничего не знали…

— Да, я понимаю. Но послушай. Я не знаю, поможет ли тебе это, но мы все еще в Сети. Она огромна, Джереми. Она… Я не нахожу слов, чтобы объяснить. Это очень странная Сеть. Мы только пытаемся разобраться. Но почти ничего не поняли — как могла она передать свои ощущения? И какой в том толк? — не знаю, что и сказать, что-то удерживает нас в Сети — это первый раз, когда мне удалось вырваться, с того момента как мы взломали Сеть. Там с нами и другие люди. Вот черт! Как объяснить? Кое-кто велел нам идти к Стенам Приама, которые, как я понимаю, представляют собой симуляцию Троянской войны. Но мы понятия не имеем зачем кто-то хочет, чтобы мы туда пошли… или что-то хочет… — Она плавала в темноте, отделенная от жизни тоненькой стенкой из волокнистого материала, напичканного крохотными устройствами. — О господи, я забыла спросить, как вы? Как отец? Все в порядке?

Джереми колебался.

— Твой отец… твой отец в порядке. — Он замолчал. Несмотря на бьющееся сердце, Рени улыбалась. Конечно, он сводит Джереми с ума — Но… но…

Она почувствовала, что сердце сжалось от страха.

— Но что?

— Телефон. — Казалось, он не находит слов. — Телефон все время звонит.

Рени ничего не могла понять.

— Ну и? Эта старая штука для того и создана.

— Да нет. Он звонил, звонил, звонил. — Ее ударило током через наушники. Она почти не слышала последних слов. Снова стало слышно. — Ну я и ответил.

— Ты ответил? Скажи, Христа ради, зачем ты это сделал?

— Рени, пожалуйста не ругай, .. — Снова в наушниках раздался треск. — …Пока я не сошел с ума. Я хочу сказать, после того как твой… — На этот раз Джереми сам сделал паузу, но треск в трубке не прекращался. — Я… на… другом конце… сказал…

— Я не слышу! Повтори!

— …оно… мне… испугал…

— Джереми!

Но его голос удалился и звучал, как гудение пчелы под перевернутым стаканом, в нескольких метрах. Рени кричала ему, но без толку, связь прервалась. И тут ее сознание начало туманиться, будто кто-то схватил мозг властными, но бархатно-мягкими пальцами и вытащил из тела. Она лишь успела подумать, что бы случилось, если бы она вышла из резервуара, и тут же провалилась в пустоту. Темнота длилась лишь мгновение, потом мир — виртуальный мир — стал появляться вокруг нее фонтаном разнообразных красок, как падающая колода карт. Она складывалась узором, пока снова не появились ступеньки у нее под ногами и лицо Фактума Квинтуса перед ней, он уже открыл рот, чтобы заговорить.

— Вообще-то… — это все, что он успел сказать, когда Рени появилась из воздуха и плюхнулась на ступени.

— Значит, Фактум Квинтус ничего не заметил, — прокомментировала Рени. Выпадение из Сети было похоже на приступ головокружения, а монах продолжил подъем. — Для него будто ничего не случилось. Он просто оглянулся и пошел дальше.

— Это оттого, что он — кукла, — прошептала Флоримель, как и Рени, она старалась изо всехсил не давать Фактуму Квинтусу оснований подозревать, что он ненастоящий. — У меня же все было как и у тебя. Из всех этих… спазматических явлений это было самым странным. Я почувствовала, что вернулась в свое настоящее тело. Я… почувствовала присутствие моей дочери рядом.

Поколебавшись, она двинулась вслед за монахом.

— А со мной все было по-другому, — вмешался !Ксаббу, пристраиваясь рядом с Рени. — Но я бы хотел сначала подумать, прежде чем рассказывать.

Рени кивнула. Она была слишком потрясена своим коротким возвращением и не хотела говорить об этом.

— Не думаю, что мы хоть что-нибудь поймем. Что-то происходит — не могу поверить, что это в порядке вещей, когда происходит такое безумие. Но вот что это все значит…

Рени замолчала. Они поднялись на площадку, которая оказалась входом в верхнее помещение башни. Комнатка была всего лишь несколько метров, восьмиугольная, в каждой стене — по окошку в толстых старинных освинцованных рамах. Небо за окнами приняло цвета кобальта, но у горизонта ночь начинала отступать, слабый отблеск зари прорисовывал странноватый контур горизонта.

Хотя, как подумала Рени, это нельзя называть горизонтом. Они могли видеть лишь отдаленные части Дома — она не могла не задуматься, а не закругляется ли Дом как глобус, или же он был таким же плоским и бесконечным, как казался. А вокруг них простирался захватывающий вид — Игольчатый Лес.

Сразу стало ясно, почему он так назван.