Гора Орлиная

Когда Любашкин спросил у Егорычева, как они сумели ликвидировать затор, тот, сдерживая улыбку, ответил:

— В партком ходили. На отдел снабжения жаловались.

Любашкин немедленно рассказал об этом начальнику своего участка Смышляеву, и оба они явились вечером в партком. Однако Кузнецова не застали и зашли к начальнику строительства.

Несколько помявшись, Смышляев сказал:

— Первому участку помогли — и нам помогайте. Или мы для вас чужие? Мы тоже с фронтом монтажных работ сокращаемся по вине других… Сами видели, Евграф Артемович… Помните, ночью лебедку тащили, такелажем занимались?

— Но ведь в этом-то виноваты вы!

Нечаев думал, что мастер начнет оправдываться, но тот молчал, хмурился.

Бывают такие минуты, когда кажется, что давно знакомого человека видишь впервые. Так показалось и Нечаеву теперь, когда он глянул в лицо мастера. Это было крупное, скуластое лицо. Такое не сразу выдаст состояние человека. Но сейчас оно выражало беспокойство.

— Развернуться негде, — беспомощно проговорил Смышляев.

Нечаев предложил пройти на участок.

К рабочим местам они пробирались по грудам мусора. Начальник участка старался провести директора по строящемуся цеху какими-то известными ему одному тропинками, но все-таки везде они натыкались на грязь и мусор. Особенно загрязненным был посадочный рольганг.

— А убирать когда будете, товарищ Смышляев?

— Уберем…

Нечаев хотел повернуть один из валиков рольганга и не смог.

— Да, туговато вращаются, — согласился Смышляев. — Наладим… успеется.

Прошли дальше, к рабочему рольгангу, который, по заверению Смышляева, находился в полном порядке.

— Почему же до сих пор не опробовали?

— Решили пока отложить…

Хотелось выругаться, но Нечаев сдержался, молча обошел участок и заметил немало других недоделок. Как при таком положении можно сваливать вину на строителей?

Пристыженный Смышляев сказал, что обратиться за помощью им посоветовал Сергей Сергеевич Громов.

Нечаев не поверил.

Оказалось — правда.

Евграфу Артемовичу стало ясно, что начальник строительного объекта начал «действовать». Действия эти нельзя было признать удачными.

Громов, которого они встретили на участке, не стал отпираться. Замечания он тотчас же признал верными и обещал «поднажать». Тут же строго спросил у Любашкина:

— Как посадочный? Не вычищен?

— Посадочный? — переспросил Любашкин и сдвинул брови. — Не вычищен, Сергей Сергеевич.

— А рабочий как?

Любашкин опять сдвинул брови и опять переспросил:

— Рабочий? Еще не опробовали.

Нечаев давно заметил, что Любашкин, прежде чем ответить на вопрос, всегда сдвигал брови и переспрашивал. Получалось иногда очень смешно.

— А что же мастер? — возмутился Громов.

— Мастер? — переспросил Любашкин, сдвигая брови и не глядя на Смышляева. — Кто его знает!..

Нечаев едва не рассмеялся.

Круглое румяное лицо Любашкина с едва заметными рыжеватыми усиками было спокойно.

— Как же вы могли после этого просить помощи у руководителей? Да еще жаловаться на кого-то? — возмутился Громов.

— Так вы же сами…

— Ладно, об этом после!

В это время пробежал мимо Ленька Наугольников, размахивая какой-то деталью, похожей на муфту.

— Погоди! — остановил его Громов. — Что это у тебя?

Ленька нерешительно подошел.

— Да вот… для нарезки колец… на первый участок несу.

— На первый? Уворовал где-нибудь? Отнеси обратно…

— Как же это? — растерялся Ленька. — Целый день искал… Как же это — обратно?

— Правдами и неправдами хочет выбиться вперед этот пологовский участок, — раздосадованно пояснил Громов.

— Знаю, — ответил Нечаев. — Им еще вчера надо было начинать проточку валов.

Неожиданно появившийся из-за колонны Егорычев крикнул:

— Ленька! Алексей Петрович ждет. Чего стоишь?

Парнишка опасливо посмотрел на Громова, потом резко повернулся и побежал.

В тот же вечер, посоветовавшись с Кузнецовым, Нечаев пригласил к себе Алексея Петровича и попросил помочь второму участку.

У Пологова был немалый опыт: он знал не только недостатки, но и знал их причины. Если неопытного командира строительная площадка подавляла нагромождением материалов и оборудования и представлялась чем-то необъяснимым, то для Алексея Петровича она была всего лишь полем деятельности. Он умел разыскать на площадке нужное оборудование, — в свободную минуту помогал такелажникам выбирать детали, заранее готовил их, вел строгий учет того, что прибывало на площадку, иногда подсказывал командирам соседних участков, где что лежит.

— Смышляеву помогать? Не хочу. Да и какое это будет соревнование?

Нечаев будто не слышал.

— Много должен знать командир, чтобы на своей высоте держаться, — продолжал он. — Прежде всего дело. Но кроме этого нужно, чтобы командир был человеком смелым, мог разобраться в твоей душе, понял тебя с полуслова…

— Смышляев свое дело знает, — нехотя сказал Алексей Петрович. — В технике разбирается. Но все больше заглядывает в справочники да в ценники. А вот в душу кому-нибудь заглянуть — нет. Ведь, вспомни, Евграф Артемович, ни разу участок Смышляева не вышел в передовые. А есть там добрые рабочие, я их знаю. С ними горы ворочать можно…

— Значит, согласен?

— Откуда ты взял?

— Да уж вижу!

— А соревнование как же?