Гора Тяньдэншань

Лэй Янь, мы сейчас с тобой повязаны. Мы как два кузнечика, связанные одной веревкой, — на одной стороне, — говорил Линь Вэйвэнь, покусывая Лун Мин за ухо. — С этого дня можешь меня ненавидеть, можешь делать все из-под палки, но ты должна мне служить и во всем безропотно повиноваться, поняла? Иначе я сорву твою маску! Единственное, от чего ты можешь избавиться, так это от необходимости спать со мной. Потому что в будущем, не знаю, когда, в какой день, ты понадобишься мне, чтобы переспать с другим чиновником или богачом, столкнуть его в пучину разврата. Я не боюсь, что они не будут повиноваться, потому что я все записываю на видео. Когда ты спала с Фан Чжэном, я тоже все записал, и теперь он слушает мои команды, как пес: является по первому зову и уходит по взмаху руки. Сейчас сверху уже провели аттестацию секретаря парткома уезда Цзинлинь по фамилии Фэн. После его повышения я хочу сделать Фан Чжэна секретарем и сейчас планирую привлечь людей, которые могут помочь в этом деле. И одним из моих козырей — ну или можно это назвать планом, — чтобы ты переспала с тем, кто решает судьбу секретаря парткома. Ты должна подготовиться. Все там же — в деревне «Луна-100». Я заметил, что это место для меня как сияющая в небе счастливая звезда, неожиданная удача!

Слова Линь Вэйвэня гудели у Лун Мин над ухом, но она не произносила ни звука. Казалось, она проглотила таблетку, вызывающую немоту, и теперь держала рот закрытым, подобно закупоренной бутылке, а может, ей сделали инъекцию яда, к которому нет противоядия.

Глава 13. Раскрытая правда

Первое, что замначальника управления Хуан Инъу спросил, увидев Вэй Цзюньхуна, было:

— Ты вчера вернулся?

— Да.

— Ездил в Налян? — уточнил замначальника, глядя на бледное лицо подчиненного.

— Да.

Хуан Инъу взглянул на часы: стрелка указывала на пять. Затем он взглянул на заходящее солнце.

— Такое впечатление, будто уже прошло три года. Хотя нет. Когда мы с тобой ездили в Фуцзянь? Семь дней назад, будем считать, что семь дней. Есть такая поговорка: «Не виделись один день, а словно прошло три года», семь умножить на три, получается двадцать один, то есть мы как будто не виделись двадцать один год! Судя по тому, что ты совершенно не в духе, напоминаешь выжимки от лекарственного отвара, наверное, распутничал там без меры? — Посмеиваясь, он похлопал Вэй Цзюньхуна по спине. — Давай сначала иди и отдохни, а потом придешь и доложишь. Полагаю, что нет ничего такого, о чем стоит срочно докладывать.

— Я должен… должен доложить сейчас. Немедленно, — ответил Вэй Цзюньхун.

Глядя на его строгое лицо, Хуан Инъу сдержал улыбку.

— Давай сядем, и ты все расскажешь.

Они сели за стол друг напротив друга. Вэй Цзюньхун потянулся в карман за сигаретами, достал полупустую пачку, вытащил одну сигарету и сунул в рот. Затем дрожащими руками вытащил зажигалку, несколько раз нажал на колесико, прежде чем смог зажечь ее.

Хуан Инъу никогда не видел, как Вэй Цзюньхун курит, и только сейчас, глядя на то, как тот втягивает сигаретный дым, понял всю серьезность дела. Он взял пачку, лежавшую перед Вэй Цзюньхуном:

— Покурю вместе с тобой.

Он вытащил сигарету. Вэй Цзюньхун хотел помочь ему прикурить, но замначальника отобрал у него зажигалку со словами:

— Я сам.

Оба неопытных курильщика задымили в закрытом кабинете, периодически кашляя.

Вэй Цзюньхун начал свой рассказ:

— После того как мы с вами ездили в Фуцзянь, чтобы навести справки о Линь Вэйвэне, и после нашего возвращения в Гуанси я, получив ваше одобрение, сам начал проводить расследование в отношении Лун Мин. После нашего расставания в Наньнине я отправился в Педагогический институт города Юнчжоу, где училась Лун Мин. Я нашел преподавателя того института…

Сигареты одна за другой зажигались и тушились во время доклада Вэй Цзюньхуна, больше похожего на рассказ. Они стали свидетелями серьезного душевного волнения и внутренней борьбы рассказчика, его страданий, упадка духа, отчаяния и скорби.

— Сейчас я снова подозреваю, что Линь Вэйвэнь умер не от естественных причин, хотя он и заслуживал смерти, — продолжил Вэй Цзюньхун. — Лун Мин убила его. У нее был вполне очевидный и понятный мотив, который имеет глубокие корни.

Хуан Инъу уставился на него:

— Сначала скажи мне: у тебя сейчас все хорошо с Лун Мин?

Вэй Цзюньхун моргнул:

— Это разные вещи.

— Нет, это одно и то же! — Хуан Инъу двумя пальцами постучал по столу. — Ты подозреваешь человека в убийстве и при этом сходишься с ней, любишь ее. Как тебе это удается?

— Я полицейский, но я еще и мужчина. Я желаю любви, но хочу знать правду.

— Я имею в виду, что ты должен быть осторожен. Крайне осторожен, — подчеркнул Хуан Инъу. — Тебе необходимы неопровержимые доказательства. Потому что дело затрагивает дорогого для тебя человека и других важных лиц! Одних догадок и умозаключений недостаточно. Без доказательств даже не говори об этом, ни в коем случае не говори!

— Вы мой начальник, поэтому я рассказал только вам.