Гораздо больше, чем река...

Стройка? Но и до последних лет мы строили в городах много. За пятилетку доформировались новые приволжские города. Всю автозаводскую часть Тольятти можно считать законченным в архитектурном смысле самостоятельным городским комплексом. В некоторых молодых городах переместились и продолжают перемещаться центры. Город Волжский мыслился в пятидесятые годы относительно небольшим, но вскоре далеко перешагнул отведенные было границы. Прежний его центр с монументальной колоннадой Дворца культуры оказался уже у края быстро уходящего в степь города. Сердцем городской жизни стала площадь Свердлова. Приезжаю осенью семьдесят пятого — батюшки, город снова ушагал, уже на семь километров вытянулась его главная улица. Застраивается новая превосходная площадь, где большой торговый центр, здания городских организаций. От старого центра сюда шагать часа полтора.

Но это черты скорее индивидуальные. А вот общая для осредненного волжского города Энска, молодого и старого: не столько вширь, сколько вверх. Столетия был у Казани свой классический профиль: кремль на холме, семиярусная башня Сююмбеки. Теперь в силуэт города броско, уверенно вписалось несколько "высотников" — гостиница "Татарстан", новые, в два десятка этажей корпуса Казанского университета.

И так во всех приволжских городах, от Дубны до Астрахани. Саратов поднял новый многоэтажный микрорайон на гребень горы, издали различимой с волжских подходов. Даже тихий старинный Плес и тот не удержался, поставил дом из стекла и бетона — правда, в сторонке от заповедных своих красот.

Бережное отношение к старине, заслуживающей уважения, заметно укрепилось за последние годы. Поутих раж — сноси, сокрушай старье, поставим тут типовой стоквартирный пятиэтажный домище всем на радость! Стали думать о мемориальных зонах, сохранять не только то, что завещал нам XVII или XVIII век. Конец прошлого столетия и начало нынешнего тоже ведь кое-что оставили для истории!

Но если говорить именно о среднем, типичном для Волги городе Энске, то, пожалуй, главными будут новые взаимоотношения между ним и рекой.

Началось это вскоре после войны, однако особенно значительные перемены произошли за последние годы. Приволжские города повернулись лицом к великой реке, облагородили и украсили свои прибрежные районы.

Пришлось для этого менять сложившуюся еще в прошлом веке приречную застройку, где все подчинялось погоне за барышом. Судовладельцы и хлеботорговцы воздвигали дворцы и особняки на главных улицах волжских городов, приглашая зодчих из Петербурга и Москвы. Но к приречью, к берегу, где Волга работала на толстосумов, эти господа относились с пренебрежением полнейшим. Им было совершенно наплевать, как выглядит район пристаней. Они громоздили уродливые склады и лабазы, мирились с кое-как замощенными взвозами и съездами, по которым с утра до ночи тянулись ломовики с кладью. Тут же лепились кабаки и харчевни, ночлежные дома для босяков, бараки, избушки бедноты. Конкуренция между "Кавказом и Меркурием", "Самолетом" и другими компаниями судовладельцев заставляла их прихорашивать лишь дебаркадеры, где пароходы принимали "чистую публику".

Пожалуй, только дореволюционный Ярославль мог похвалиться благоустроенной набережной. Ну и были еще бульвары в Костроме и Кинешме, да в Самаре спускался к Волге Струковский сад.

Меня поразили те районы Нью-Йорка, которые выходят на Гудзон и Ист-Ривер. Как скучен, уныл, а местами уродлив его фасад, обращенный к воде! Исключение — Баттери-парк, парадный вход в Нью-Йорк со стороны морской гавани. Когда я спрашивал ньюйоркцев, почему они так равнодушны к мрачным, лишенным окон складским стенам, загораживающим от них речную жизнь, мне неизменно отвечали, что "открыть фасад" стоило бы миллиарды долларов и город едва ли найдет такие деньги в этом столетии. Сегодня, когда Нью-Йорк оказался на грани банкротства, а бюджет города стал таким напряженным, что власти экономят даже на мусорщиках и полицейских, надежд на реконструкцию, очевидно, нет вовсе.

Мы стали поворачивать города лицом к Волге еще в первые, самые трудные послевоенные годы. К началу девятой пятилетки эту огромную работу сделали где начерно, где наполовину. В одних городах одели в камень берега, но затянули застройку приречных кварталов. В других не успела окрепнуть зелень молодых парков, посаженных вдоль реки. В третьих оставались старые речные вокзалы, казавшиеся недавно еще вполне приличными, но теперь ставшие уже тесными и неудобными.

И вот пятилетка в основном завершила давно задуманное. То, что смотрелось вне связи с окружающим, обрело законченность, единство. Волга и город стали гармонично дополнять и украшать друг друга.

Горький на почтительном расстоянии от своего царственно поднятого кремля поставил по гребню возвышенности дома-башни, облагородил склоны, декоративно чередуя куртины и площадки газонов, спустил к Волге асфальтированные дорожки и лестницы, перекинул через бывшие овраги изящные легкие мосты. И прежде отлично смотрелась с Волги ее столица, теперь она и вовсе завораживает путешественника.