Горбачев. Его жизнь и время

Неужели Горбачев сосредоточился на общей картине и на своем видении нового советско-германского союза и решил не размениваться на частные вопросы? Может быть, он прислушался к словам Черняева, который в докладной записке от 4 мая подчеркнул неизбежность вступления Германии в НАТО и отметил, что сопротивление этому процессу выставит СССР проигравшей стороной[1866]. А возможно, Горбачев просто предугадал, в чем состоит урок истории, как назвал это посол Мэтлок. Объединенной Германии, согласно договорам, полагалась скромная армия, а дружественно настроенная новая страна могла стать “выгодным торговым партнером и перспективным инвестором для Советского Союза”. “Горбачев был целиком и полностью предан интересам своей страны, заключая те самые договоры”, – считал Мэтлок[1867].

Горбачев колебался. С одной стороны, он мечтал о своем новом будущем, с другой – не хотел уступать Западу. Его выбор особенно осложнялся тем, что дома на него давили политики и враждебное ему общество, а внутри себя самого он боролся с не до конца атрофировавшимися инстинктами геополитика. Долгое время он был настроен категорически против членства Германии в НАТО, пока совершенно неожиданно не одобрил его, не выставив практически никаких условий. Западные лидеры были потрясены, как и помощники Горбачева, часть которых выступала против такого решения.

“Никто в этом не сомневается”, – так 30 января Горбачев ответил на вопрос корреспондента восточногерманского телевидения о необходимости объединения Германии. Беседуя с канцлером Колем 10 февраля в Москве, советский лидер заметил, что занят перестройкой и не очень доволен тем, что вынужден решать германский вопрос именно сейчас. Он подчеркнул, что у него с Колем нет разногласий по поводу единства немецкой нации: “Сами немцы должны сделать свой выбор”. Коль повторил слова Горбачева, чтобы убедиться, что понял его правильно. Горбачев действительно имел в виду именно это. Советник канцлера по внешней политике Хорст Тельчик написал в своем дневнике: “Это прорыв!”[1868]

В тот вечер Коль давал в Москве пресс-конференцию, на которой собирался заявить о согласии Горбачева передать вопрос о воссоединении страны немцам. Перед выступлением микрофоны зафиксировали разговор ликующих Коля и министра иностранных дел Геншера, который не был предназначен для посторонних ушей:

Геншер (посмеиваясь). Позвольте пожать вам руку.

Коль (хватая ладонь Геншера). Теперь можно выпить.

Геншер. Отлично! Да! Отлично! Нам действительно стоит напиться[1869].

Вечером Горбачев подводил итоги переговоров с Колем в Грановитой палате Кремля. Канцлер Коль помнит, как Фалин и еще один мидовский эксперт по Германии пришли в полный ужас. Фалин саркастично заявил одному из советников Горбачева, что теперь они могут спокойно увольняться[1870]. На самом деле восторг Тельчика и ужас Фалина были преждевременными. Хотя Горбачев не требовал, чтобы Германия сохраняла нейтралитет, он исключал ее вступление в НАТО. Более того, глава СССР был уверен, что это вопрос решенный, поскольку Коль и госсекретарь США Бейкер заверили его, что НАТО не планирует расширение и не интересуется территорией Восточной Германии.

Бейкер посетил Москву незадолго до Коля. На встречах госсекретарь использовал тактику, которую они с Бушем будут применять на протяжении следующих двух лет, – лестью и участием “подталкивать” Горбачева в нужную сторону до получения результата. Бейкер признался, что он озабочен союзными проблемами, и выразил надежду, что прогресс в советско-американских отношениях “поможет” советскому лидеру решить внутренние вопросы. Он даже дал ему бесплатный совет: экономика может быть либо командной, либо рыночной, третьего не дано. Лишние рубли, которые курсируют в стране и вызывают рост инфляции, должны быть уничтожены, а перед освобождением цен необходимо запустить программу социальной защиты. Однако Бейкер подчеркнул, что ни в коем случае не намерен читать генсеку лекции и призвал его немедленно звонить в Вашингтон, если какие-либо действия США его не устраивают. Госсекретарь говорил искренне; они с Бушем по-настоящему восхищались Горбачевым и боялись за его будущее. Благодаря этому их стратегия взаимодействия с советским лидером была надежна – они “играли” на Горбачеве, чтобы переиграть его (фраза бывшего директора ЦРУ Роберта Гейтса)[1871].