Горбачев и Ельцин как лидеры

Политическая тактика Горбачева, если рассматривать ее с позиций 1990 года, похоже, тоже сработала. Избирательно умиротворяя консервативные силы или вступая с ними в союз и одновременно повышая издержки возможного реванша, Горбачев смог удержать политическую инициативу, не провоцируя консервативный или реакционный переворот. Высвободив радикальные общественные силы, предоставив им демократические возможности для политического участия, он смог сохранить импульс реформ, уменьшив при этом стимулы для нигилизма слева и репрессий справа. Сформировав внешнюю политику, мобилизовавшую международные силы на поддержку перестройки, он повысил привлекательность удержания своего курса, повысив при этом издержки отката назад.

Однако с точки зрения 1992 года стратегия лидерства Горбачева представляется уже гораздо менее эффективной. Начинали сказываться недоработки его национальной и экономической политики. В сочетании с его политическими реформами рост социальной и политической поляризации подрывал его эволюционную стратегию трансформации, разрушал центристскую базу, необходимую для того, чтобы его политическая тактика оставалась эффективной, и лишал его власти и авторитета. Что наиболее трагично с учетом предпочтений Горбачева, это привело к распаду страны, которую он пытался преобразовать, но уж точно не разрушить.

Любая интерпретация тактических политических ошибок Горбачева (после 1989 года) в его реакции на сползание к периоду политического упадка должна учитывать две вещи: 1) неохотные попытки достичь политического перемирия с Ельциным и 2) его коррекцию курса осенью 1990 года, включавшую увольнение нескольких из его наиболее либеральных соратников и замену их людьми, которые в конечном итоге возглавили в августе 1991 года путч против него. Если бы Горбачев лучше осознавал темп социальной поляризации и то, что он не может справиться с этим без применения силы, он понял бы, что Ельцин и радикалы олицетворяли собой будущее. Он продолжал бы двигаться «влево» (то есть в радикальном направлении), чтобы идти в ногу с этими общественными силами, хотя и необязательно разделяя все их политические предпочтения[442]. Вместо этого, двигаясь вправо, но сохраняя свое обязательство не применять широкомасштабных репрессий, он в значительной степени сжег мосты к радикальному лагерю, в то же время лишив себя инструментов, которые понадобились бы ему для достижения целей правого крыла. Консерваторы и реакционеры понимали это лучше него; они начали серьезно готовиться к государственному перевороту вскоре после того, как Горбачев в апреле 1991 года возобновил обсуждение союзного договора. Его семимесячный флирт с консерваторами только увеличил уровень поляризации в обществе и политическом истеблишменте, не приведя к чему-либо существенному. Более того, это помогло заговорщикам подготовиться к своей последующей авантюре, которая, в свою очередь, разрушила все надежды на то, что лидеры славянских республик захотят подписать новый союзный договор.

Горбачев утратил контроль над своими политическими реформами и оказался неспособен или не желал предотвратить то, чего он явно надеялся избежать: полный крах коммунистических режимов в Восточной Европе, объединение Германии и вступление ее в НАТО, распад СССР и лишение коммунистической партии права на существование. Баланс успехов и неудач таков, что Горбачев отлично начал (1985–1989), но плохо закончил (1990–1991). Это особенно характерно для тех сфер (экономика и национальная политика), в которых его деятельность обычно оценивается как невпечатляющая, но так было даже в тех сферах политики, в которых ее принято считать успешной. Обстоятельства навязали ему те самые результаты, которых он больше всего хотел избежать (кроме восстановления старого режима).