Горбачев и Ельцин как лидеры

Однако в этих пределах Горбачев пытался справиться с происходящей вокруг него поляризацией сил. Ранее, на начальных этапах кризиса власти (с конца 1989 до середины 1990 года), он постоянно шел на уступки радикалам, пытаясь удержать эти уступки в определенных рамках. Приноравливаться он не желал. После XXVIII съезда партии советники Горбачева представили ему программу радикальной реформы советской экономики и создания функционирующей рыночной экономики в течение 500 дней. Другие советники, однако, сделали ему встречное предложение по реформе, не заходившее столь далеко в направлении децентрализации и подразумевавшее меньшую вероятность усиления центробежных сил в союзных республиках. После нескольких дней размышлений Горбачев велел соперничающим командам экономистов работать вместе, согласовывать свои предложения друг с другом: это было в интеллектуальном и практическом отношении невозможно[146]. В отсутствие такого примирения Горбачев не желал проталкивать какую-либо радикальную программу экономических реформ.

Это был признак того, что Горбачев меняет тактики, вероятно, из-за отсутствия уверенности, какая из них может сработать. Он решил, что слишком сильно связал свою судьбу с радикалами. Так началась маятниковая фаза тактики поддержания авторитета Горбачевым. Теперь он стремился укрепить власть консерваторов. Он уволил нескольких своих наиболее либеральных советников и соратников и назначил на их место консерваторов, многие из которых впоследствии помогли организовать переворот против него в августе 1991 года. Именно в этих обстоятельствах в декабре 1990 года подал в отставку Шеварднадзе, после эмоционального выступления, в котором он обвинил реакционные силы в перехвате инициативы и критиковал Горбачева за то, что тот не сделал достаточно, чтобы защитить его от их обвинений[147]. Горбачев также стал более консервативен в своем подходе к сохранению сплоченности Советского Союза. Он порвал с радикалами, с которыми вел переговоры о децентрализации Союза, и занял позицию сдерживания. Был ли он причастен к применению силы против сепаратистов в Латвии и Литве в январе 1991 года, остается предметом спора историков[148]. Но, вероятно, не случайно, что произошло это во время корректировки курса Горбачева в сентябре 1990 – апреле 1991 года. Ибо если он сам и не отдал приказа применить военную силу – что вполне вероятно, учитывая его неприязнь к силовым методам, – то он безусловно создал политический контекст, в котором те, кто был более склонен к применению силы, почувствовали большую свободу поступить так за его спиной.

Горбачев признал этот сдвиг политической стратегии в своем выступлении на IV Съезде народных депутатов в декабре 1990 года. Он утверждал, что пора усилить исполнительную власть на всех уровнях системы и восстановить порядок:

Самое необходимое сейчас для преодоления кризиса – восстановить в стране порядок. Это упирается в вопрос о власти. Будут твердая власть, дисциплина, контроль за исполнением решений, тогда сумеем наладить и нормальное продовольственное снабжение, накинуть аркан на преступников, остановить межнациональную вражду. Не добьемся этого – неизбежны усиленно разлада, разгул черных сил, распад государственности. <…>

Именно ради этих целей нужна сильная исполнительная власть на всех уровнях – от главы государства до исполкомов в городе и на селе, власть, умеющая добиваться соблюдения законов, выполнения решений, способная поддерживать должный порядок и дисциплину. <…> На президенте лежит ответственность за безопасность страны[149].