Горбачев и Ельцин. Революция, реформы и контрреволюция

В-третьих, опытный аппаратчик Горбачев пригласил в совет двух известных писателей разных направлений — Чингиза Айтматова и Валентина Распутина, двух ученых — академика Станислава Шаталина и вице-президента Академии наук Юрия Осипьяна и двух известных в ту пору депутатов — председателя агрофирмы «Адажи» из Латвии Альберта Каулса и рабочего из Свердловска Вениамина Ярина. Они должны были олицетворять голос народа. Но получилось не слишком удачно.

Министры рассматривали совет как новое политбюро, но не понимали: неужели им придется обсуждать серьезные (и секретные) материи в присутствии явно посторонних людей? Писатели и академики, которые вошли в Президентский совет на общественных началах, не могли выяснить, что от них требуется. Предполагалась не мозговая атака, полезная для главы государства, а просто обмен мнениями, в основном эмоциональный.

И наконец, те, кто мог непосредственно работать на президента, — Примаков, Ревенко и Бакатин — остались как бы без дела. Постоянных обязанностей у них не было.

Георгий Шахназаров вспоминал не без иронии:

— Ревенко, Примаков, Бакатин маялись бездельем и только после долгих препирательств с Болдиным получили кабинеты. Да и потом им приходилось в основном ждать, пока президент даст поручение, а в оставшееся время навещать друг друга и сетовать на никчемность своего положения. Кто-то сострил: «Что такое член Президентского совета? Это безработный с президентским окладом».

В словах Георгия Шахназарова читалась некая ревность — почему одни люди в окружении Горбачева оставались в чиновничьей должности помощников, а других, которым и заняться вроде как нечем, вознесли в члены Президентского совета? Но Горбачев и сам быстро потерял интерес к Президентскому совету.

Личное общение с Горбачевым было нелегким делом. Он предпочитал говорить, а не слушать. Первый секретарь ЦК компартии Литвы (а потом и президент республики) Альгирдас Казевич Бразаускас вспоминал: «Манера общения Михаила Горбачева своеобразна — вначале выговориться самому, высказаться по всем темам и только потом дать собеседнику изложить свои мысли, аргументы».

«Для меня Горбачев — загадка, — говорил союзный депутат и мэр Санкт-Петербурга Анатолий Александрович Собчак. — Он может согласиться с твоими доводами, и ты пребываешь в уверенности, что убедил его. Не торопись. Второе никак не следует из первого: решение, которое он примет, может основываться не на твоих, а на каких-то иных, неведомых тебе доводах».

В последние дни декабря 1990 года Горбачев зачем-то сам предложил ликвидировать Президентский совет. Этот эпизод запомнился Александру Дзасохову:

«После затянувшегося до полуночи заседания собрались в комнате президиума, где обычно накрывали стол с чаем и бутербродами. В комнату зашел Горбачев, с ходу спросил:

— А вообще этот Президентский совет нам нужен?

— Да зачем он нам? — тут же откликнулся Ислам Каримов, будущий президент Узбекистана. Он возглавлял тогда компартию Узбекистана и входил в политбюро…»

На следующий день, когда собрался Президентский совет, Горбачев неожиданно объявил: «Прошлой ночью собиралось политбюро. Все высказались за упразднение Президентского совета».

Съезд народных депутатов радостно проголосовал «за». Демократическое окружение Горбачева осталось без работы. Вместо Президентского совета Горбачев в марте 1991 года создал новую структуру — Совет безопасности, своего рода политбюро. Но и Совет безопасности тоже оказался декоративным органом.

Во главе правительства вместо свалившегося с инфарктом Рыжкова он поставил бывшего министра финансов Валентина Сергеевича Павлова.

Тот начал с денежной реформы. По его настоянию Горбачев подписал указ «О прекращении приема к платежу денежных знаков Госбанка СССР достоинством 50 и 100 рублей образца 1961 года и ограничении выдачи наличных денег со вкладов граждан».

Павлов утверждал, что крупные купюры — на руках у спекулянтов и преступников. В интервью газете «Труд» обвинил западные банки в заговоре — они хотели свергнуть Горбачева, поэтому завладели крупными купюрами… Никто не принял его слова всерьез. А «павловская реформа» обернулась для людей новым унижением: они, бросив работу, стояли в длинных очередях, чтобы успеть за три дня избавиться от старых купюр. Невозможно было и получить свои деньги, доверенные государству. Со сберкнижки выдавали не более пятисот рублей, да еще делали пометку в паспорте!

26 января 1991 года Горбачев подписал указ «О мерах по обеспечению борьбы с экономическим саботажем и другими преступлениями в сфере экономики» — милиция и КГБ получали право входить в любые служебные помещения и получать любые документы. Через три дня — новый указ «О взаимодействии милиции и подразделений Вооруженных Сил СССР при обеспечении правопорядка и борьбы с преступностью». Этим указом вводилось патрулирование городов силами воинских частей.