Горбачев и Ельцин. Революция, реформы и контрреволюция

— В ноябре исполнится пятьдесят лет моего пребывания в Вооруженных силах, а я, старый дурак, участвовал в этой авантюре, — сказал бывший министр обороны. — Сейчас я сожалею и осознаю, какой кошмар я вам приготовил. И сейчас сожалею… Хотел бы попросить вас, чтобы меня не предавали суду военного трибунала, а просто отправили на покой. Я осуждаю эту авантюру. И буду осуждать до конца жизни то, что я причинил вам, нашей стране и нашему народу…

Как бы сегодня ни оценивались события августа 1991 года, всякий, кто хорошо помнит те дни, подтвердит: провал путча воспринимался как праздник. В Москве его отмечал чуть ли не весь город. Но вот что самое интересное: встретить победу над ГКЧП вышло на улицы много больше публики, чем было в стране твердых сторонников демократии.

Сколько раз потом будут удивляться: куда делись все те, кто участвовал в митингах, демонстрациях, кто требовал перемен? Ведь это были сотни тысяч людей… А за демократическую платформу на выборах голосовало все меньше и меньше. И следовал закономерный вывод: люди быстро разочаровались в демократии.

Не точнее ли будет сказать, что среди тех, кто весело провожал в последний путь ГКЧП, демократически мыслящих было совсем немного?

Что же праздновали остальные?

Провал августовского путча — настоящая революция. Исчез ГКЧП, исчезло все — ЦК, обкомы, горкомы, райкомы!.. КГБ перестал внушать страх. И никто не пришел на помощь старой системе! Даже ее верные стражи.

На площади Дзержинского перед старым зданием КГБ шел митинг. Люди требовали снести памятник основателю ВЧК. Возникла опасность, что если толпа свалит огромный памятник, погибнут люди.

Мэр Москвы Гавриил Попов подписал распоряжение:

«В связи с тем, что руководство КГБ СССР принимало самое активное участие в подготовке и осуществлении государственного переворота 19–22 августа 1991 года и учитывая, что памятник Ф. Э. Дзержинскому является символом органов ВЧК-ГПУ-НКВД-КГБ СССР, сыгравших преступную роль в истории народов России:

1. Демонтировать памятник Ф. Э. Дзержинскому на Лубянской площади.

2. Правительству Москвы рассмотреть вопрос о судьбе других памятников, знаков и иных объектов на территории города, сооруженных или названных в честь государственных и партийных деятелей СССР и иностранных государств».

С этим документом к зданию КГБ приехал Александр Ильич Музыкантский, заместитель премьера правительства Москвы и префект Центрального округа. Руководители московского строительного комитета прислали два трактора. Два монтажника приладили стропы, и статуя пошла вверх…

Толпа разом выдохнула, вспоминал Александр Музыкантский, и разразилась восторженными возгласами.

«Когда увидели мы по телевизору, как снимают краном “бутылку” треклятого Дзержинского — как не дрогнуть сердцу зэка?! — писал Александр Исаевич Солженицын. — 21 августа я ждал, я сердцем звал — тут же мятежного толпяного разгрома Большой Лубянки! Для этого градус — был у толпы, уже подполненной простонародьем, — и без труда бы разгромили, и с какими крупными последствиями, ведь ход этой “революции” пошел бы иначе, мог привести к быстрому очищению, — но амебистые наши демократы отговорили толпу — и себе же на голову сохранили и старое КГБ…»

В пятницу, 23 августа, председателем КГБ был назначен Вадим Викторович Бакатин. Его пригласили в кабинет Горбачева в Кремле, где сидели президенты союзных республик. Горбачев сказал:

— Вот мы тут все вместе решили предложить вам возглавить комитет государственной безопасности.

Бакатин предложил вместо себя академика Юрия Алексеевича Рыжова, который в Верховном Совете СССР возглавлял комитет по безопасности. Рыжов, человек в высшей степени порядочный, пользовался большим уважением. Но на Лубянку хотели отправить человека более жесткого и решительного. Бакатину президенты объяснили, что КГБ в нынешнем виде должен перестать существовать. Ельцин никогда не любил госбезопасность, а Горбачев в дни путча убедился, как опасно это ведомство.

В три часа дня 23 августа Бакатин в первый раз приехал в новое здание КГБ на площади Дзержинского. На площади шел митинг. Чекисты — десятки тысяч хорошо подготовленных и вооруженных людей — испуганно замерли в своих кабинетах, боясь, что толпа ворвется в здание и их всех выгонят, как выгнали сотрудников ЦК КПСС со Старой площади. Но обошлось — снесли только памятник Дзержинскому и со старого здания свинтили памятную доску, посвященную Андропову. На штурм КГБ, как это произошло в Берлине в январе 1990 года, когда берлинцы ворвались в главное здание министерства государственной безопасности ГДР, толпа не решилась. Да и чекисты не решились выйти из здания и защитить своих кумиров, хотя толпа была совсем небольшой.