Горбатая гора

— Я с братом рос, Кей-И, он на три года старше, колотил меня, дурачка, каждый день. Отцу надоело, как я реву дома, и когда мне было лет шесть, он меня подзывает и говорит: знаешь, Эннис, у тебя проблема, и тебе надо с ней разобраться, а то это будет продолжаться, пока тебе не стукнет девяносто, а Кей-И девяносто три. Ну, я говорю, он больше меня. А папаша говорит: тебе надо врасплох его застать, ничего не говори, сделай ему побольней, убирайся по-быстрому — и продолжай в том же духе, пока до него не дойдет. Лучшее средство чтоб тебя услышали — побить. Так я и сделал. Подкараулил его в уборной, набросился на него на лестнице, вытащил из-под него подушку ночью, пока он спал, и отдубасил как следует. Ушло дня два. С тех пор у меня с братцем никаких проблем. Урок был такой: не говори ничего и разделайся с этим поскорей. — В соседнем номере зазвонил телефон, все звонил и звонил и вдруг перестал на середине гудка.

— Другой раз меня не подловишь, — сказал Джек. — Слушай. Я вот тут думаю, если б нам с тобой вместе завести маленькое ранчо, коров с телятами разводить, лошади твои, вот была б классная жизнь! Я уже говорил, я с родео завязываю. Я не самый конченый наездник, но у меня нет столько денег, чтоб выбраться из всего этого болота, и у меня нет столько костей, чтоб их еще ломать. Я все обмозговал, Эннис, я придумал, как нам с тобой это провернуть, нам вдвоем. Папаша Лурин, могу поспорить, даст мне стадо, лишь бы я исчез. Уже кой-чего говорил насчет…

— Эй-эй, попридержи коней. Так не пойдет. Нельзя нам так. Я тут крепко застрял, сам себя заарканил. Я не могу так уйти. Джек, я не хочу быть как те парни… ну видел, наверно, таких? И я не хочу быть покойником. У нас там были два старых мужика, ранчо вместе держали, Эрл и Рич — отец всякий раз шуточки отпускал, как их встретит. Это были те еще ребята, стреляные воробьи, только все равно они были посмешищем. Мне было сколько? — лет девять, Эрла нашли в канаве мертвого. Его избили монтировкой, шпорами, привязали за член и таскали, пока он не оторвался, просто кровавый кусок мяса. На что были похожи следы от монтировки, так это на ошметки жареных помидоров у него по всему телу. Нос оторвался, пока они его тягали по камням.

— И ты это видел?

— Отец постарался. Он нас туда нарочно отвел. Меня и Кей-И. Отец смеялся над этим. Черт, почем знать, он это и сделал. Если б он был живой и сейчас сунулся в эту дверь, будь уверен, он понесся б за своей монтировкой. Чтоб два парня жили вместе? Нет. Думаю, все, что мы можем, это встречаться изредка где-нибудь подальше, у черта на куличках…

— Изредка — это как? — сказал Джек. — Изредка — это раз в четыре ***ных года?

— Нет, — ответил Эннис, не став выяснять, чья это вина. — Я представить себе не могу, что ты завтра утром уедешь, а я снова пойду на работу. Но если ты не можешь ничего исправить, надо терпеть, — сказал он. — Черт. Я смотрю на людей на улице. Такое случается с другими людьми? Что, мать их, они тогда делают?

— В Вайоминге такого не случается. А если и бывает, не знаю, что они делают, может, в Денвер едут, — сказал Джек, садясь на кровати и отворачиваясь. — Да мне пофигу. Эннис, сукин сын! Возьми пару выходных. Прямо сейчас. Умотаем отсюда. Бросай свое барахло ко мне в кузов и поехали в горы. На пару дней. Позвони Альме и скажи, что уезжаешь. Давай, Эннис, ты только самолет мне подбил, мне мало. Это ж не ерунда какая-нибудь — что тут у нас происходит.

В соседнем номере снова раздался безответный звонок, и, как будто отвечая на него, Эннис поднял трубку на столике возле кровати и набрал свой номер.