Горбатый Эльф

Марису хотелось лежать и не шевелиться, но он понимал, что из этого ада надо выбираться, пока живы. Оставив серую от усталости и боли Тайру сидеть на камушке, он прилаживал сумки на спину коням – не подвели бы, бедняги, им-то больше всех досталось – как вдруг по его плечу ударила тяжеленная кожаная рукавица.

– Вот они где, бездельники. Пошли, хватит прохлаждаться. Коней – в загон, вещи – ко мне в палатку, а сами – на поле за ранеными.

– Дайте хоть передохнуть, мы же только из боя! – возмутился Марис, видя, как рушатся их надежды.

– Пока вы тут отдыхаете, паразиты, ваши товарищи кровью истекают! Ну, живо, а то на всю ночь часовыми поставлю, – рявкнул капитан.

Сквозь дымящийся лесок уже тянулась вереница повозок, на каждой – по несколько человек, тоже еле живых от усталости. Но ведь все равно ехали – и будут таскать на себе изувеченных в битве людей.

Обе телеги поставили рядом, одну для раненых, другую для убитых. Поодаль стояла такая же пара телег, дальше еще, и еще… Солдаты деловито таскали тела. Их участок вроде уже был кем-то прочесан, поблизости валялась только одна дохлая лошадь, которую расклевывала воронья стайка. В небе кружил вихрь черных птиц, одни рассеивались по полю, другие со всех четырех сторон стягивались на погребальную трапезу. Марис с Тайрой пошли, куда глаза глядят, очень надеясь, что человеческие трупы им не попадутся. И тут же наткнулись на солдата, скорчившегося в заросшей высокой травой ложбинке. Он по-собачьи поскуливал и что-то пытался сделать со своей рукой. Тайра присела на корточки. Кисти у него не было, из культи толчками вытекала кровь. Вот для чего им тряпки раздали… Марис отрезал рукав, Тайра затянула жгут под локтем.

– Убейте меня, ради Единого, – лицо у него было совершенно безумным.

– Ты же цел совсем, только рука вот…

– – Убейте, будьте людьми. Не хочу жить калекой.

Тайра вызверилась:

– У моего отца руки по локоть не было, а он и мечом бился, и из арбалета стрелял. Ты воин, или баба?

– Сам ты баба, – оскалился раненый.

Тайра расхохоталась, никак не могла остановиться, даже повизгивала.

Солдат вытаращился на нее с недоумением

– Ты что… и правда девка, что ли?

– Ну да, только не говори никому, – Тайра всхлипнула в последний раз и подхватила его за плечи.

– Ну охренеть, девка – и в солдаты пошла. Точно, отец у тебя настоящим воином был. – солдат даже попытался встать на ноги, но тут же начал терять сознание и свалился на руки Марису.

– Чего мы с ним делать будем? Носилок-то нет.

– Сам дойду. И правда – дошел, временами обмякая и повисая на шеях у ребят.

– Кто меня без руки здесь держать будет? Лучше б прирезали, чем с голоду дохнуть да попрошайничать.

– Вылечись сначала, потом стражником… – тут Тайру озарило – нет, потом иди в Кадар, в город Гарсин, найдешь на Суконной улице купца Джакоба и скажешь, что Тайра прислала, пусть работу тебе найдет. Только не говори, что на поле боя меня видел, скажешь – в Ракайе, на дороге, от худых людей меня спас. Запомнил?

Как только они отошли от телег, Марис накинулся на Тайру:

– Ты что, все войско к Джакобу отправлять собираешься? После каждого сражения таких калек – десятками. Скольких он сам убил, сирота горемычная…

– Ладно, сама знаю – глупость сделала. Я отца вспомнила и подумала – вот его нет, так пусть кто-то другой живет.

– Сравнила Джана с ракайским наемником…

Второго раненого Тайра запомнила на всю жизнь.

Он сначала был без сознания, непонятно – живой ли, непонятно – чей, красной тряпки на рукаве не было, так ведь и потеряться могла. Пока Тайра щупала жилку на горле, как ее Зелла когда-то учила, он очнулся, и по страху в глазах стало ясно: мозирец. Марис расшнуровал кожаный панцирь, под ним все в крови было.

Раненый пытался что-то сказать, невнятно, с напором. Феруатский хоть и похож на ракайский, но слово, которое он все повторял, они не знали, поэтому под ласковое бормотание Тайры его перевернули на бок и подняли рубашку. Кожа на ребрах была рассечена, виднелась кость, вроде бы целая. От этих манипуляций солдат замычал и сказал уже по-другому:

– Резай зараз, резай…

– Да что они, сговорились – теперь уже Марис разозлился. Никто тебя резать не будет! Лечить будут. Вот рану завяжем и лечить понесем, понял? Понимаешь меня?

Мозирец подумал немного, потом неуверенно кивнул. Внимательно посмотрел на Мариса и отчетливо выговорил по-ракайски – Спасибо тебя. Они кое-как замотали его тряпками, на них сразу же проступило красное пятно. Попытались поставить на ноги. Он взвыл и упал.

– Кажется, у него и с ногой чего-то… Что делать будем?

– Давай к телеге дотащим, пусть лекарь потом разбирается.

Марис старался взять основную тяжесть на себя, но у Тайры все равно темнело в глазах от боли в боку. Когда они доволокли его до телеги, она даже разогнуться не сразу смогла – стояла скрючившись, зажимая сломанное ребро.

Молодой конопатый солдат брезгливо пнул раненого.

– Вы зачем эту падаль сюда приволокли? Трупы – на ту телегу.

– Он живой, – с трудом выговорила Тайра.

– Ну так прирежь его. Пленных сказали не брать.

– Безоружного? Не буду.