Горбун, Или Маленький Парижанин

Она направилась к двери; Аврора, догнав мать, принялась целовать ей руки, орошая их слезами и повторяя:

— Да возблагодарит вас Господь, матушка!

В просторной канцелярии Шатле завтракали долго и обильно. Маркиз де Сегре вполне заслужил свою репутацию, впрочем немало над нею потрудившись. Это был изысканнейший гурман, модный судебный деятель и безупречный вельможа.

Его советники, начиная от сьера Вертело де Лабомеля и кончая юным Юссоном-Бордессоном, имевшим лишь совещательный голос, отличались жизнелюбием, упитанностью, прекрасным аппетитом и чувствовали себя гораздо лучше за столом, нежели в зале суда.

Нужно отдать им должное: второе заседание Огненной палаты было много короче, чем завтрак. Из трех свидетелей, коих они намеревались заслушать, двоих не оказалось в наличии, а именно неких Плюмажа и Галунье, сбежавших из тюрьмы. Давал показания только господин де Пероль. Выдвинутые им обвинения были столь ясны и бесспорны, что вся процедура заметно упростилась.

В те поры в Шатле все было временным. У судей не было никаких удобств, в отличие от дворца парламента. Гардеробная маркиза де Сегре помещалась в темной комнатке, отделенной лишь тонкой перегородкой от закутка, где переодевались господа советники. Это было весьма стеснительно, а ведь в небольших провинциальных судах к господам советникам относились с большим почтением. Через застекленную дверь зала канцелярии сообщалась с мостом, соединявшим кирпичную, или Новую, башню с замком на уровне камеры, куда был посажен Шаверни. Чтобы попасть в тюрьму, заключенные были вынуждены проходить через эту залу.

— Который час, господин де Лабомель? — осведомился через перегородку маркиз де Сегре.

— Два часа, господин председатель, — ответил советник.

— Баронесса меня уже ждет! Черт бы побрал эти сдвоенные заседания! Попросите господина Юссона узнать, у ворот ли еще мой портшез.

Юссон-Бордессон поспешил вниз по лестнице, шагая через несколько ступенек. Так и надо, когда делаешь серьезную карьеру.

— А вы знаете, — говорил между тем Перрен Аклен-Демезон де Вьей-Виль-ан-Форе, — этот свидетель, господин де Пероль, говорил весьма удачно. Если бы не он, нам пришлось бы отложить слушание до трех часов.

— Он служит у принца Гонзаго, — отозвался Лабомель, — а принц умеет подбирать людей.

— Что я такое недавно слышал? — вмешался в беседу маркиз-председатель. — Господин Гонзаго в немилости?

— Никоим образом, — возразил Перрен Аклен, — принц Гонзаго сегодня утром один присутствовал при пробуждении его королевского высочества. Вот уж милость так милость!

— Негодяй! Мошенник! Лоботряс! Олух! — возопил в этот миг маркиз де Сегре.

Таким манером он обычно призывал к себе камердинера, который в отместку его обкрадывал.

— Имей в виду, — заявил он камердинеру, — что я еду к баронессе, так что причесать ты меня должен как следует.

Едва камердинер приступил к своим обязанностям, как в каморку господ советников вошел привратник и проговорил:

— Там хотят видеть господина председателя.

Маркиз де Сегре завопил через перегородку во все горло:

— Меня нет, черт побери! Посылай их всех к дьяволу!

— Но там две дамы! — отозвался привратник.

— Жалобщицы? Вон! Как они одеты?

— Обе в черном и под вуалями.

— Одежда проигравших процесс. Как они приехали?

— В карете с гербом принца Гонзаго.

— Ах, проклятье! — выругался господин де Сегре. — Господин Гонзаго чувствовал себя не слишком уверенно, когда давал показания в суде. Но ведь его высочество регент… Погодите-ка… Юссон-Бордессон!

— Он пошел выяснять, где ваш портшез, господин председатель.

— Вечно он где-то шляется, когда нужен! — заворчал в порядке благодарности маркиз. — Ничего путного из этого балбеса не выйдет.

Затем, повысив голос, он продолжал:

— Вы уже переоделись, господин де Лабомель? Сделайте одолжение, займите дам. Я скоро буду.

Вертело де Лабомель, который был еще в сорочке, влез в просторный кафтан из черного бархата, взбил парик и отправился отбывать барщину. Маркиз де Сегре обратился к камердинеру:

— Так и знай, если баронесса найдет, что я скверно причесан, я тебя выгоню! Перчатки. Карета с гербом Гонзаго? Интересно, кто такие эти настырные дамочки? Шляпу и трость! Почему жабо морщит, чтоб тебя колесовали, мерзавец! Достанешь мне букет для госпожи баронессы. Ступай вперед, остолоп!

Пересекая гардеробную советников, господин маркиз важно кивнул в ответ на их почтительные поклоны. В залу канцелярии он вступил как истинный дворцовый щеголь. Напрасный труд. Дамы, дожидавшиеся его в обществе немого как рыба и прямого как палка господина Лабомеля, не обратили ни малейшего внимания на его изящество. Этих дам господин де Сегре не знал. Он мог лишь сказать, что они не принадлежали к девицам из Оперы, каких обычно любил опекать принц Гонзаго.

— С кем имею честь беседовать, милые дамы? — спросил маркиз, грациозно повернувшись на каблуках и поигрывая шпагой, как истый вельможа.

Лабомель с облегчением отправился назад в гардеробную.

— Господин председатель, — ответила более высокая из дам, — я вдова Филиппа Лотарингского, герцога де Невера.