Горбун лорда Кромвеля

– Да, совершенно верно. Господи Всемилостивый, как воняет это снадобье.

– Ему надо немного покипеть. – Брат Гай скрестил руки на груди. – Я прекрасно понимаю, почему в Англии назрела необходимость в обновлении церковной жизни. Церковь и в самом деле переживала не лучшие дни, она все дальше отходила от своего истинного предназначения. Но думаю, положение можно было исправить менее жестокими мерами. Испания показывает нам достойный подражания пример. Сегодня тысячи испанских монахов отправились в Америку, дабы обратить в Христову веру проживающих там дикарей. Этих отважных людей не страшат ни опасности, ни лишения.

– Мне трудно представить, чтобы английские монахи взялись за выполнение подобной миссии.

– Мне тоже. Но так или иначе, Испания доказала нам, что обновление католической веры возможно.

– И в награду получила от Папы инквизицию.

– Боюсь, то, что происходит сейчас в Англии, следует называть не реформой, а уничтожением.

– Пусть даже так. Но я не вижу большой беды в том, чтобы уничтожить власть Папы и искоренить в умах ложные представления о чистилище.

– Кстати, королевские догматы веры допускают существование чистилища.

– Лишь допускают, но не утверждают. Лично я уверен в том, что чистилище – это выдумка церковников. Повторяю, после того как мы покидаем этот бренный мир, нам остается уповать лишь на милосердие Господа. Молитвы тех, кто остался на земле, не помогут спасению душ усопших.

– Но, сэр, как в таком случае человек может способствовать спасению собственной души?

– Путь лишь один – нерушимая вера.

– И благие дела?

– Для истинного христианина вера неотрывна от благих дел.

– Однако Мартин Лютер утверждает, что спасение души вообще не имеет отношения к вере. По его мнению, еще при рождении человека Господь предопределяет, будет ли его душа спасена или проклята. Подобное убеждение представляется мне несправедливым и жестоким.

– Да, именно так Лютер толкует учение святого Павла. Я полагаю подобное толкование неверным и уверен, со мной согласятся многие сторонники реформы.

– Но если позволить всем и каждому читать Библию и объяснять ее на свой лад, не приумножатся ли ложные толкования многократно? Не ввергнемся ли мы в пучину Хаоса, подобно нечестивому Вавилону?

– Господь наставит нас на истинный путь.

Брат Гай встал и повернулся ко мне. Взгляд его темных глаз был исполнен грусти или, может быть, отчаяния. Я не мог понять, что происходит у него на душе, ибо брат Гай был не из тех людей, кого можно читать как открытую книгу.

– Значит, вы хотите изменить все установления церкви?

– Да, именно этого мы добиваемся, – кивнул я. – Скажите, брат, вы действительно верите, подобно старому брату Полу, что мир катится к своему концу и день Страшного Суда уже недалек?

– Это убеждение является основополагающим для христианской церкви.

– Но разве это возможно? – вопросил я, подавшись вперед. – Неужели мир, созданный по воле Господа, будет уничтожен?

– В этом мире католическая церковь нередко оставалась единственным источником света, – заявил брат Гай, в волнении сцепив свои длинные пальцы. – Ее доктрины и обряды превращают разобщенных людей в человечество, которое следует по пути, указанному Христом. Церковь поможет каждому из нас ощутить свое единство со всеми христианами – живыми и мертвыми. Церковные догматы побуждают человека творить добрые дела, ибо Христос знал – все мы нуждаемся в побуждении. Но согласно вашим убеждениям каждый человек должен искать спасения в одиночку в одиночку молиться и толковать Библию. Значит, человечеству придется забыть о единении и милосердии.

– Я вспомнил свое безрадостное детство, жирного пьяного монаха, заявившего, что я недостоин принять духовный сан.

– В юные мои годы церковь не проявила ко мне милосердия, – с горечью бросил я. – И тогда я стал искать Бога в собственном сердце.

– И нашли?

– Да. Однажды Он снизошел ко мне.

Печальная улыбка тронула губы монаха.

– Подумайте только, до недавней поры человек, скажем, из Гранады или же из любого другого отдаленного уголка Европы мог приехать в Англию, зайти в церковь и немедленно ощутить себя дома, услышать знакомые с детства слова латинской мессы. А после того как исчезнет эта великая связь, объединяющая страны, кто обуздает притязания земных властителей, кто положит конец вражде между государствами? А что станется с людьми, подобными мне, заброшенными волею судеб в чужую страну? Иногда, когда я прихожу в Скарнси, дети бегут за мной с криками и бросают в меня всякий хлам. Возможно, когда духовный сан не будет более защищать меня, в мою голову полетят камни.

– Вы весьма низкого мнения об Англии и ее жителях, – заметил я.

– Я просто пытаюсь трезво оценить состояние со временных умов и душ. И я вижу, к чему все идет. Вы, реформаторы, выступаете против чистилища, заупокойных служб, святых мощей – то есть всего того, без чего нет и не может быть монастырей. И недалек тот день, когда все монастыри исчезнут. Я отдаю себе в этом отчет.

– Но вам хотелось бы предотвратить подобное развитие событий? – спросил я, устремив на брата Гая пристальный взгляд.