Горбун лорда Кромвеля

Он достал из ящика стола пергаментный свиток и передал его мне. Развернув его, я стал изучать написанный каллиграфическим почерком документ, скрепленный ярким оттиском красной монастырской печати. Там говорилось о передаче солидной части пахотных земель, расположенных на другой стороне Даунса, сэру Эдварду Уэнтворту за сто фунтов стерлингов.

– Это чрезвычайно дешево, – пояснил Копингер. – Хорошая сделка.

– Однако о ней нет ни слова ни в одной из бухгалтерских книг, которые я имел возможность видеть.

– Из этого следует только то, что мы имеем дело с мошенничеством, сэр. – Он довольно улыбнулся. – Словом, я решил прихватить с собой констебля и отправиться домой к Эдварду Уэнтворту с личным визитом. Должен заметить, что мое появление его не на шутку встревожило. При всем своем высокомерии он понимал, что я имею полное право его арестовать Поэтому не прошло и получаса, как он отдал этот документ, скуля о том, что приобрел землю честным путем.

– С кем он вел переговоры в монастыре?

– Кажется, его управляющий имел дело с казначеем. Вы же сами знаете, Эдвиг сует свой нос везде, где речь идет о деньгах.

– Но печать на документе должен был поставить сам аббат. Или кто-то другой.

– Да. Кстати сказать, один из пунктов соглашения говорит, что в течение некоторого времени никто не вправе разглашать его содержания. Арендаторам предписано по-прежнему продолжать платить ренту управляющему монастыря, который, в свою очередь, должен будет передавать ее сэру Эдварду.

Тайные сделки сами по себе не являются противозаконными. Однако сокрытие их от королевских ревизоров уже считается преступлением. – Я свернул пергамент и положил его к себе в сумку. – Вы хорошо поработали, господин Копингер. Я вам чрезвычайно благодарен. Продолжайте наводить справки в том же духе. И пока никому ничего не говорите.

– Я приказал, чтобы Уэнтворт сохранил мой визит в тайне. Если он не хочет нажить себе неприятности от лорда Кромвеля. Уверен, он будет держать язык за зубами.

– Ну и славно. Я скоро приступлю к активным действиям. Сразу после того, как дождусь вестей из Лондона.

Прежде чем произнести следующую фразу, Копингер слегка прочистил горло.

– Вас желает видеть госпожа Стамп, сэр. Я имел неосторожность сказать ей, что вы должны вернуться сегодня днем. Поэтому она с утра засела у нас на кухне, поджидая вашего приезда. Она сказала, что не сдвинется с места, пока не встретится с вами лично.

– Хорошо, я уделю ей несколько минут. Кстати говоря, какими силами вы располагаете здесь, в городе?

– Констебль с его помощником и трое моих осведомителей. Но зато в городе есть верные сторонники реформации, которых при необходимости можно будет призвать к нам на помощь. – Он прищурился. – А вы что, полагаете, могут возникнуть серьезные затруднения?

– Надеюсь, что нет. Но думаю, что очень скоро нам придется начать аресты. Возможно, вам придется оповестить своих людей о том, что они нам могут понадобиться. И удостовериться в том, что городская тюрьма готова к приему новых заключенных.

Он кивнул, расплывшись в довольной улыбке.

– С превеликим удовольствием увидел бы за решеткой некоторых монахов. И еще одно, сэр. – Он кинул на меня многозначительный взгляд. – Когда вся эта заваруха закончится, не могли бы вы за оказанную вам помощь отрекомендовать меня лорду Кромвелю? Мой сын уже достаточно взрослый, мне хотелось бы отправить его в Лондон.

– Видите ли, – криво усмехнулся я, – боюсь, что при нынешних обстоятельствах моя рекомендация вряд ли будет иметь какое-либо значение для главного правителя Англии.

– О, – разочарованно выдохнул он.

– А теперь мне бы хотелось, чтобы вы проводили меня к госпоже Стамп.

– Не возражаете потолковать с ней прямо на кухне? У нее такие грязные башмаки. Боюсь, она перепачкает мои ковры.

Копингер проводил меня на кухню, где, попивая из кружки эль, сидела госпожа Стамп. Хозяин велел двум любопытным горничным оставить нас одних и вслед за ними вышел и сам.

Пожилая дама сразу перешла к делу.

– Прошу прощения, что отнимаю у вас время, сэр Но я хочу просить вас об одном одолжении. Два дня назад мы похоронили тело Орфан в церковном саду.

– Рад, что ее бедное тело наконец обрело покой.

– Я сама заплатила за погребение, но на могильную плиту у меня не хватило денег. Вот я и подумала, сэр. Учитывая ваше сочувствие к тому, что с ней произошло, не могли бы вы найти шиллинг на дешевенькое надгробие?

– А во сколько обойдется дорогое?

– Два шиллинга, сэр. Я распоряжусь, чтобы вам прислали расписку о получении.

Я отсчитал ей два шиллинга.

– К сожалению, вся моя миссия в последнее время сводится исключительно к подаяниям, – с горечью в голосе произнес я. – Тем не менее мне хотелось бы, чтобы у этой девушки было хорошее надгробие. Однако за мессу я платить отказываюсь.

– Орфан не нужны никакие мессы, – фыркнула госпожа Стамп. – Мертвым вообще наплевать на мессы. Ныне она уже обрела спасение в Господе.

– Вы говорите как истинная сторонница реформы, госпожа Стамп.

– А я таковой и являюсь, сэр. И весьма этим горжусь.

– Кстати говоря, – небрежно бросил я, – вы бывали когда-нибудь в Лондоне?