Гордая и непреклонная

Переулок оказался узким и мрачным. Странное ощущение охватило Элис, пока она следовала от дома к дому. Здесь не было заметно никаких признаков борьбы – ничего, что указывало бы на то, что на этом самом месте была убита женщина. Пробираясь по изрытой глубокими колеями дороге, Элис внимательно осматривала задворки домов. Сюда, в переулок, выходило множество калиток из задних дворов четырехэтажных зданий, окруженных чугунными заборами. Кое-где их заменяли высокие стены с толстыми дубовыми воротами, ведущими в небольшие садики. Она прошла переулок до самого конца, затем вернулась назад, вряд ли понимая, что именно ищет.

Некоторое время спустя она завернула за угол, чтобы осмотреть фасады зданий. Первым на пути ей попался публичный дом, упомянутый в полицейском рапорте в качестве места работы жертвы и известный под названием «Фламинго». Затем она приблизилась к «Найтингейл-Гейту». Казалось бы, чисто случайное совпадение, однако на таких совпадениях хороший юрист мог построить свою аргументацию. И конечно, оставался вопрос о перстне с печаткой в форме соловья.

Вернувшись к себе в контору, Элис перечитала полицейский рапорт с места преступления, затем протокол допроса при аресте и документы, полученные в конторе окружного прокурора, и попыталась сопоставить все это с тем, что сама видела в переулке. Сосредоточившись, Элис набросала схему переулка и прилегающих улиц, отметив место преступления, а также обведя кружком мужской клуб, находившийся всего в нескольких шагах от него.

Что-то тут явно не сходилось. Но вот что именно?

С помощью пунктирной линии Элис обозначила на схеме предполагаемый путь жертвы от публичного дома, расположенного в конце квартала, до места преступления как раз напротив соседнего здания. Но и это мало что прояснило. Наконец, порывшись в груде полицейских бумаг, она пробежала взглядом сведения, которые читала и перечитывала столько раз, что успела выучить наизусть.

Люсиль Руж покинула «Фламинго» около полуночи, затем направилась пешком по переулку. Согласно показаниям свидетельницы, преступление произошло без четверти часа ночи. А это означало, что между тем моментом, когда Люсиль покинула место работы, и ее убийством прошло сорок пять минут, то есть достаточно большой промежуток времени.

Глядя на короткое расстояние между двумя точками на схеме, Элис все больше убеждалась в том, что либо Люсиль покинула «Фламинго» не в полночь, как о том сообщалось в протоколах, а позже, либо она сначала зашла куда-то еще. Но если так, то куда?

Элис наскоро записала эти вопросы на отдельном листе бумаги. Затем она составила график времени, в верхней части которого поместила показание Лукаса о том, что он всю ночь провел у себя в клубе, а в нижней – предполагаемое время смерти жертвы. Пустое пространство между двумя строками таблицы говорило о том, какую огромную работу ей предстояло проделать, чтобы заполнить его подробностями того, что произошло в ту ночь. Но, так или иначе она это сделает. Единственная возможность для нее выиграть дело заключалась в том, чтобы предвидеть и опровергнуть каждый пункт обвинения.

Тут у нее снова возникло смутное ощущение, что она что-то пропустила, просматривая дела своего отца за последние пять лет. Но, увы, ей так ничего и не пришло на ум. Покачав головой, Элис поместила исписанные листы бумаги на гладкую белую стену, которую большинство юристов использовали для того, чтобы выставить на всеобщее обозрение свои награды. И, пока она смотрела на обескураживающие факты, в дверь ее конторы постучали.

Лукас вошел в контору и увидел, как Элис уселась в свое скрипучее кресло и подняла на него глаза. На ней был все тот же невыразительный костюм с белой блузкой, который она носила словно щит. Если бы он уже не держал ее в объятиях, то вряд ли заподозрил, какие великолепные формы скрываются под этим унылым облачением. Все чувства его обострились до предела, едва он вспомнил ощущение, которое испытал тогда, обнимая ее. Строгая, деловая женщина-адвокат вдруг превратилась в робкую юную девушку, которая обхватила руками его плечи и держалась за них, словно не хотела отпускать. Хотя в конце концов, она это сделала так резко, как будто ей нужно было уйти как можно скорее. Как будто в ее глазах это было не просто нарушением приличий, но и проявлением слабости.

Ее белокурые волосы были уложены на затылке в пучок, и внешне все выглядело по-прежнему, если не считать темных кругов под глазами, словно она не спала всю ночь. Интересно, было ли причиной этой бессонницы его дело или он сам?