Гордая птичка Воробышек

Говорит так просто, словно нашкодившему мальчишке – требовательно, с легко читаемым в тоне предупреждением, и мужчина безропотно отступает. Отходит на пять-шесть шагов и останавливается, возвращая на сына взгляд. Ввергая своей послушностью мою душу в ужасное смятение и море жалости и сожаления к нему.

Это сказано грубо. Очень. Господи, на улице зима, а я пылаю от стыда и возмущения как факел с неиссякаемым запасом смолы.

– Люков, ты с ума сошел? – прыгаю на нижнюю перекладину ограды и наклоняюсь к парню. Шиплю как можно тише, но оттого не менее сердито. – Что на тебя нашло? – хлопаю ладонью по виску, хмуря брови на всадника, медленно разворачивающего коня. – Тоже мне, нашел монаршую особу голубых кровей! Что со мной может случиться, если твой отец просто постоит рядом? Я не из теста сделана. Нет, я, конечно, догадывалась, что ты грубиян, но не настолько же… О-ой! Илья! Прекрати! Ты что делаешь?!

Сильные руки находят мои подмышки и легко вздергивают тело вверх. Не успев выдохнуть, я перелетаю через ограду и оказываюсь на коленях парня. Так высоко, что тут же зажмуриваю глаза, не оставив себе для осмотра даже узенькой щелочки. Вот уж не подумала бы, что сидеть на коне – так страшно! Весь поток возмущения тут же перехватывает стиснувший горло ужас.

– Хотела посмотреть на меня, Воробышек? – невозмутимо отвечает Люков куда-то в макушку. – Теперь не ворчи.

Конь недовольно фыркает и нервно переступает под нами с ноги на ногу, заставляя меня вцепиться в пойманную руку парня, а другой в его твердое бедро, ожидая самого страшного – неминуемого полета к земле, но Люков тут же нажимом коленей легко успокаивает животное. Берет мою ногу за лодыжку, сгибает и ловко перебрасывает через шею лошади. Обхватив рукой под грудью, теснее прижимает к себе, усаживая в узком седле, и сразу понукает вороного к шагу.

Мы обходим целый круг – медленно и осторожно. Илья умело приноравливает мое тело к движению и, послушная его руке, я понимаю, что окажись на чудном Валдае одна, точно свалилась бы набок – настолько непросто оказывается удержаться в седле молодого сильного жеребца.

– Ну, открыла глаза, птичка? – с непрозвучавшей усмешкой спрашивает парень, и я, переведя дух, чирикаю что-то похожее на «Да».

– Трусиха, – слышу от него и соглашаюсь.

– Выходит так.

– Еще круг?

– Давай!

Люков не смеется, хотя я почти жду насмешки от него. Должно быть, я кажусь ему кисельной неумехой. Он только крепче обхватывает меня и меняет форму проезда с нуля на восьмерку. Подъехав к воротам крытого паддока, правит в него коня и наконец ссаживает меня в руки подоспевшего конюха.

– Ух! Это было здорово! – эмоции переполняют меня, едва мои ноги касаются песка, оттеснив за невидимый горизонт и страх и сердитость, и неясное волнение от нашей близости. – Спасибо, Илья! Я бы сама никогда не решилась вот так запросто прокатиться! – честно признаюсь, и парень вполне серьезно отвечает, как будто чувствует все мои внутренние переживания:

– Я знаю, Воробышек. Отведи ее, – коротко кивает парнишке-конюху в сторону широкой трехъярусной деревянной трибуны, расположенной в торце манежа и, убедившись, что мы забрались с ним на самый верх, разворачивает Валдая к установленным по всему периметру поля барьерам.

– Петр! – важно представляется паренек, усаживаясь рядом со мной на узкий дощаной помост, протягивает в приветствии руку. – Можно просто Петя.

– Евгения, – так же важно отвечаю я на пожатие. – Можно просто Женя.

– Приятно. А это, значит, младший сын хозяина? – спрашивает Петр, скосив смышленый глаз.

– Похоже, что да.

– Ясно. Тот, что Илья, – со знанием дела кивает новый знакомый. – Слышал о нем от ребят, но вот вижу впервые. Старший к нам нос не сует, его все больше тачки и девочки интересуют, а младший, рассказывали, отличный наездник. Но я недавно конюхом работаю, четвертый месяц только, так что еще не со всеми знаком.

– Надо же, – задумчиво удивляюсь я, провожая взглядом светловолосого всадника в черном, пустившего коня легкой рысью. – Знаешь, Петь, а я вот хоть и знаю Илью, даже бы и не подумала, что нынешние ребята отличаются подобным умением обходиться с лошадьми. Это удивительно!

– Да, он ничего, – соглашается со мной конюх. – Высоковат для соревнований, но держится уверенно. Да и Валдай послушен ему, даже странно.

– Почему странно? Он ведь объезженный конь, или я чего-то не понимаю?